Так уже лучше. Кто сегодня вечером в Кауфлёйте? Батюшки-светы, Шон Пол, собственной персоной…
Ну и чего мы здесь стоим, давай скорее такси ловить! Надо ещё домой успеть заехать – переодеться. В таком прикиде нас сто процентов не пропустят.
Во сколько начало? Если опоздаем, я тебе этот горшок о голову разобью, обещаю.
Jus gimme da ligh and pass the dro
Buss anotha bokkle a moe
VII. д. з.
Продолжая тему горшков – у меня на кухне их столько, что хватит полк накормить. И вилок, и ложек, и штанов, и мебели – всё есть: приходите, забирайте.
Ну а коли ураган, землетрясение или кризис финансовый, так чтобы враз ничего не стало – что тогда? Я же совсем ничего не умею – ни горшки лепить, ни штаны кроить, ни мебель собирать. Стоит только об этом подумать – срываюсь с дивана и в смятении начинаю метаться по квартире (которая тоже у меня есть), натыкаясь то на шкаф, то на стол.
Родители – то другое дело, они почти всё умели. А родители родителей – и того больше. А до них – совсем уже инопланетяне – на северный полюс без варежек… А ещё раньше – Конфуций, Лао-Цзы, Будда… Я про всех про них читал.
И что делать? Остаётся только зажечь лампаду, открыть томик Конфуция и читать, читать, читать. Вникать, выписывать, запоминать. Глядишь – завтра учитель похвалит перед одноклассниками – такими же лузерами, как и я. Пятёрку поставит. А я в благодарность за эту пятёрку к следующему уроку ещё и про Лао-Цзы всё выучу и расскажу.
Или всё же хотя бы один раз набраться смелости, опустить голову и тихим голосом еле слышно промямлить:
«Многонеуважаемая учитель Ли, мне всё порядком надоело. Вам это нравится – Вы и учите, а меня более прошу не трогать. Иначе в следующий раз будете разговаривать с моим адвокатом (тем самым, который защищал Джину от Мэйсона)».
Интересно, сколько мне по шкале от нуля до пяти поставят…
Впрочем, какая разница – знаю же, что никогда не скажу. И не потому, что двойки боюсь, и не потому, что родителей вызовут в школу. Наорут, застыдят – это, конечно, неприятно, но терпимо.
Почему не скажу? – Да потому, что знаю, что своими руками даже горшок слепить не умею.
В школе ведь этому не учат.
VIII. хоровод.
Накрахмаленные и причёсанные, взявшись за руки, мы приплясываем вокруг обеденного стола и поём. Подают холодные закуски, затем супы, но мы даже не думаем усаживаться – нам весело, а сигнальный бубенчик вызывает общий хохот и ответное мычание.
Однако когда на стол подают дымящуюся утку с золотисто-красной корочкой и манящим запахом, становится не до смеха – мы начинаем всё чаще коситься на стол, и хоровод замедляется. И вот кто-то, не выдержав искушения, высвобождает руки и первым садится за стол – а за ним другие. Несколько человек пытаются продолжить хоровод, но рук не хватает, и выглядит всё это глупо.
Перед ужином мы снова встаём в круг, но уже не все. Хоровод выходит более настороженным и ритуальным. Актёры зевают.
На завтрак будем играть в «лишний