– Вот за что я тебя не люблю, так это за все.
– Шагай-шагай, солдат! Я не полимерная девушка, чтобы меня любить.
– Ха!
Они, не сговариваясь, подумали, что сегодня хороший день и хорошая компания. Борис жестом отправил автомобиль на автопилоте в школу.
По большому счету им вряд ли что грозило. Против дронов у хулиганов не было шансов.
Во время прогулок Март каждый раз старался хоть немного менять маршрут, чтобы захватить еще часть неизведанного квартала. Изучить территорию можно лишь в том случае, когда прошел ее пешком. А Март считал, что должен ходить теми же тропами и дышать тем же воздухом, что и его ученики. Хотя бы изредка. Дабы лучше понимать их.
Серьезных инцидентов не случалось. Лишь пару раз местные хулиганы подходили достаточно близко и выкрикивали какие-то оскорбления. Март с Борисом проходили мимо с безразличным видом, будто и не замечали.
Зато во время пеших прогулок хорошо думалось. Он часто вспоминал, как в детстве подолгу бродил с Оби-Ваном Кеноби по аллеям Сокольников, беседовал, размышлял. Тогда Март еще не знал, как ему на самом деле дороги эти минуты.
Как-то он спросил воспитателя, почему нельзя жить вечно. «Все умирает. Даже звезды сгорают», – ответил автомат-наставник. А к его лбу в тот миг припечатался желтый листок березы.
И они пошли дальше, обдумывая сказанное.
А сейчас ярко светило солнце. Старик Оби-Ван давно сгорел в «танцующем огоньке». Но жизнь продолжается.
Нет, похоже, робот был не совсем прав: наши привычки не умирают.
Всегда есть что-то настоящее, что сидит в нас. Только оно и останется, когда все умрет и даже звезды сгорят. Потому-то только оно и имеет значение.
Прогулки с Оби-Ваном, шуршание осенних листьев под ногами, вопросы и мечты – все было тем самым настоящим, что и делает нашу жизнь особенной. «Трудные подростки потому и трудны, что не могут отыскать свое настоящее настоящее, – подумал Март. – Как бы помочь им это сделать? Как разбудить в них живое?»
Не обращая внимания на неодобрительное хмыканье Бориса, он взял левее озера. Добавил в маршрут новизны. Они прошли по краешку дорогого района. Здесь, как знал Март, жила местная верхушка. Затем тропинка резко отклонилась от фешенебельных заборов и вывела к заросшим бурьяном сараям.
Борис-Рэмбо напрягся, но ничего не сказал.
Один из дронов взлетел на полминуты, чтобы изучить окрестность.
Вроде все тихо.
Стены сараев были исписаны граффити – вернейшим признаком убогости ландшафта. Вокруг валялся мусор. Кусты покрыты пылью.
– Любишь ты экзотику, как я погляжу, – проворчал Борис.
– А ты нет?
– Я – нет!
Тропинка провела сквозь ряды сараев, вывела к задворкам заброшенного на вид трехэтажного здания, а потом влилась в общую дорогу.
– Если нагулялся, можно вызвать машину, – сказал Борис-Рэмбо. – Давно уже ходим.
– Устал?
– Нет.
– Тогда идем.
Март получал