– Безалкогольное пиво.
– Крестовые походы.
– Керлинг, – Лера усмехнулась. – Но ведь для кого-то это важно. Иногда для многих.
– Разве это отменяет глупость?
– Просто странно, когда один судит многих. Может, это не они? Может, это он дурак?
– А может, все дураки?
– Это бы закончило многие споры, – девушка рассмеялась. – Но кто захочет быть дураком?
– Я думаю, что это будет очень смелый человек. И очень честный. Тот, кого вряд ли встретишь в этой короткой жизни.
– Только в конце дороги.
– Ну, если только там.
Я закрыл глаза. Тот, кто вечно ждет, изумленно смотрел, как я выбираю свою дорогу. Выбираю долго и придирчиво. Выбираю длину и высоту, твердость и цвет. Вот только конец я не мог выбрать. Не было на ней конца. Слишком далеко, слишком долго идти. У таких долгих дорог конец всегда раньше, чем ожидаешь. Маленький бог в ужасе прикрыл лицо дрожащими ладошками. Я пожалел коллегу. Я открыл глаза.
Стрелки часов подбирались к четырем утра. Самое время для сна. Или для бессонницы. У кого как. Мне стоило взять хоть что-то. Я тяжело поднялся и похлопал по плечу Константина.
– Уже уходишь? – голос Леры был тихий и безразличный.
– По дороге из серых камней…
Я без улыбки кивнул девушке, растолкал Ремня, и мы, поддерживая друг друга, выбрались на влажную, холодную улицу. Костя утомленно осмотрел темные здания и решительно попрощался. Он прожил еще один день и был этим вполне доволен. Ему было плевать – доволен ли остался я.
Надо было поймать попутку, но мне хотелось пройтись. Я шел сквозь грезящий последним сном город. Шел в усталом недоумении того, кто так много старался, но ничего в итоге и не добился. Как будто и не было злой и яростной охоты. Как будто я просто перепутал день недели и вышел на работу в выходной.
Я прошел по укрытому тьмой мосту и на другом его конце застал очередную трагедию этой нелепой жизни. За перилами в бледном свете одноглазого фонаря стояла худенькая девушка. Она робко покачивалась, то приближаясь к бездне, то отдаляясь от нее.
– Хочешь спрыгнуть? – я остановился.
Девушка тихо вскрикнула и резко обернулась,
едва не сорвавшись вниз. В темных глазах блестели боль, страх и неверие. Полный набор консервативного самоубийцы.
– Я прыгну, – голос был упрям, но надломлен.
– Правильно, – я с интересом рассматривал ее. – Давай! Все равно тебе не дожить до пятисотого дня рождения. Так к чему размениваться на мелочи?
– Я прыгну, – снова повторила она, как молитву. Последнюю молитву, я полагаю.
Я был в легкой нерешительности. С одной стороны, я действительно очень хотел спать. Но, с другой, что может быть асоциальнее самоубийства. Разве не пленительно обогнать время? Надежно избавить себя от рамок социума. Узнать, что там, на той стороне.
– Он тебя бросил?
– Да… – она недоверчиво смотрела на меня.
– Злодей, – я поощрительно улыбнулся.
– Уходите! Оставьте меня!
– Но я хочу рассмотреть твою смерть поближе. Разве тебе не все равно?
Похоже,