Мартен с заговорщицким видом обвел нас взглядом.
– Понимаете, Скифус-то знал, что сундук заперт на замок и у замка того всего один ключ, а ключ этот был у него в кармане. И вот Таборлин подходит к сундуку, а сундук-то на запоре! Тут Скифус расхохотался, и кое-кто из стражников расхохотался тоже.
Ух и разозлился же Таборлин! И не успел никто из них ничего сделать, как он хлопнул ладонью по крышке сундука и вскричал: «Эдро!» Сундук вмиг распахнулся, Таборлин схватил свой плащ, не имеющий цвета, и закутался в него…
Мартен снова закашлялся.
– Извиняюсь, – сказал он и опять сделал паузу, чтобы напиться.
Геспе обернулась к Дедану.
– А как ты думаешь, какого цвета был Таборлинов плащ?
Дедан слегка наморщил лоб, как будто нахмурившись.
– То есть как это какого цвета? Сказано же тебе: «Не имеющий цвета».
Геспе поджала губы.
– Да нет, я знаю! Но вот как ты его себе представляешь? Ведь когда ты пытаешься его вообразить, он же должен как-то выглядеть?
Дедан призадумался.
– Я всегда представлял его таким, блескучим, – сказал он. – Вроде как мостовая у салотопки после ливня.
– А я всегда представляла его грязно-серым, – сказала Геспе. – Ну, как будто он вылинял. Таборлин же всегда в дороге.
– Ну да, тоже верно, – сказал Дедан, и я увидел, как лицо Геспе снова смягчилось.
– Белый, – вмешался Темпи. – Я думать – белый. Бесцветный.
– А мне всегда казалось, что он был бледно-голубой, – признался Мартен и пожал плечами: – Да, это совершенно нелогично, я знаю. Просто мне так кажется.
И все обернулись ко мне.
– Иногда он представляется мне чем-то вроде лоскутного одеяла, – сказал я. – Россыпь разноцветных лоскутков и обрывков. Но чаще мне кажется, что он был темный. Как будто он имеет цвет, но вокруг слишком темно, чтобы разглядеть, какой именно.
Когда я был помоложе, я неизменно слушал истории о Таборлине, разинув рот. Теперь, когда я знал, какова магия на самом деле, они по-прежнему нравились мне, но уже по-другому: отчасти вызывали ностальгию, отчасти просто казались забавными.
Но Таборлинов плащ, не имеющий цвета, занимал в моем сердце особое место. Его посох хранил в себе большую часть его могущества. Его меч был грозен. Его ключ, монетка и свеча были ценными инструментами. Но плащ был самой сутью Таборлина. Он позволял ему сменить облик, когда было надо, помогал спрятаться, когда Таборлину грозила опасность. Плащ защищал его. От дождя. От стрел. От огня.
Таборлин мог спрятать под ним все, что надо, и плащ имел множество карманов, где хранились удивительные сокровища. Нож. Игрушка для ребенка. Цветок для дамы. Все, что только требовалось Таборлину, имелось в одном из карманов плаща, не имеющего цвета. Именно эти истории заставили меня выпросить у матери мой первый плащ, когда я был ребенком…
Я плотнее закутался в свой собственный плащ. Гадкий, потертый, вылинявший плащ, который продал