В эти праздничные дни я наблюдал на улицах за несколькими сказителями, один из которых явно пользовался особой популярностью. Остановившись на какое-то время, чтобы понаблюдать за ним и его слушателями, я предпринял попытку вникнуть в суть его повествования; но тут все зеваки обратили взоры на меня, и раздался громкий смех. Было совершенно ясно, что сказитель адресовал мне свои язвительные замечания, и я послужил поводом для большого веселья толпы. «Там, где невежество признается благом, там глупцы воспринимаются мудрецами». Дальше на пути мне попались акробаты, которые бесспорно выглядели людьми очень ловкими, а жонглеры демонстрировали высочайшее мастерство, они выделывали на веревках головокружительные фокусы, детям предназначалось развлечение в виде ящика, называвшегося раёк.
Утро в тот день было холодное, зато ясное; впрочем, позже солнце нагрело воздух, и окружающий мир стал казаться все более радостным. На всех домах вывесили по два или три белых флага с красным кругом в центре, и народ в праздничном одеянии высыпал на улицы. Многие местные жители отправились в великолепный храм Асакуса с его широкими красными воротами, многочисленными алтарями, огромным ящиком для сбора пожертвований, чанами для очищений, странного вида башней и величественной пагодой. Я присоединился к людскому потоку и с вершины пагоды насладился прекрасным видом Токио. Под нами раскинулось безжизненное пространство, возникшее после пожара, уничтожившего пять тысяч домов всего лишь две ночи тому назад. Сохранились одни только огнестойкие хранилища; а на горизонте вырисовывался безупречный конус горделивой Фудзиямы. Жрецы, как казалось, бормотали свои заклинания, мальчишки били в огромные барабаны, в центре здания сверкали огни, курился ладан, а мелкие монеты горстями летели в священную нишу, тогда как всю территорию храма заставили лотками с безделушками, печатными изданиями, конфетами и игрушками самого разного вида для продажи. Я решил посетить один из алтарей величественного храма Асакуса, где один за другим прихожане берутся за веревку, привязанную к гонгу, и с ее помощью извлекают из гонга протяжный звон, который, как предполагается, привлекает внимание бога к молитве, обращаемой к нему. Основная масса народа остается за пределами алтаря и там возносит свою молитву, но один босой мужчина простирается внутри храма и остается там в неподвижности на протяжении нескольких минут, прижав колени, ладони и лоб к полу. На улицах затевают массовую игру с перекидыванием волана ракетками, и всей семьей отцы, матери,