«Нисколько не подозревая, что я имею виды на мадам Валевскую, оба наперегонки ухаживали за нею. Несколько раз они переходили мне дорогу, особенно Луи де Перигор. Под конец это мне надоело, и я сказал Бертье, чтобы тот немедленно отправил своего адъютанта Перигора за сведениями о шестом корпусе, действующем на реке Пассарга. Я полагал, что Бертран окажется умнее, но того свели с ума глаза мадам Валевской. Он не отходил от нее ни на шаг, а во время ужина прислонился к подлокотнику ее кресла так, что его эполеты терлись об ее бело-розовую спину, которой я восхищался. Раздраженный до крайности, я хватаю его за руку, подвожу к окну и даю приказ немедленно отправиться в штаб-квартиру принца Жерома и доставить мне донесение, как идут осадные работы под Бреслау. Не успел еще бедняга уехать, как я пожалел, что поддался дурному настроению. Я наверняка вернул бы его, но подумал, что присутствие Бертрана при Жероме может быть мне полезным».
Часто приходится читать, что в ответ на приглашение на танец, поступившее от императора, Мария Валевская ответила: «Я не танцую». Но это уже чрезвычайно глупая выдумка, не имеющая ничего общего с реальностью. Отказать в танце Наполеону – это, по меньшей мере, невежливо, а по большому счету, признак идиотизма, которого мы в пани Валевской не находим.
«На другой день после бала я был удивлен необычным возбуждением императора, – рассказывает его камердинер Констан. – Он вставал, ходил, садился, снова вставал, мне казалось, что я так и не закончу его туалет». Наконец Наполеон принялся писать Марии Валевской письма.
Первое письмо, которое улетело к польской графине вместе с букетом цветов, более походило на приказ, чем на объяснение в любви:
«Я видел только Вас, восхищался только Вами, жажду только Вас. Пусть быстрый ответ погасит жар нетерпения… Н.»
В это время Наполеон находится на вершине своего могущества, подобным тоном он разговаривает с европейскими монархами, но только маленькая обворожительная полячка отказывается подчиняться приказам самого важного в Европе человека. Послание императора осталось без ответа. Недоуменный Наполеон строчит новое письмо и прилагает к нему очередной букет. Привыкший повелевать, император превращается в обычного просителя, причем, довольно жалкого:
«Неужели я не понравился Вам? Мне кажется, я имел право ожидать обратного. Неужели я ошибался? Ваш интерес как будто уменьшается по мере того, как растет мой. Вы разрушили мой покой. Прошу вас, уделите немного радости бедному сердцу, готовому Вас обожать. Неужели