Игнат пожал плечами. На маму он смотреть не мог, на отца тем более и уставился в пол. Юля сильно переживала, поэтому говорила быстро, так что Игнат едва успевал за ее взволнованной речью. Собственно, и рассказывать-то было особенно нечего: итальянский предприниматель, приехавший в Москву налаживать деловые контакты, влюбился в очаровательную переводчицу и…
– И на свет появился ты. Понимаешь, он был женат и не мог оставить семью. Да я и не настаивала. Но теперь… его жена скончалась… и Гвидо хотел бы…
– Чего он хочет? Увезти тебя в Италию и сделать, наконец, честной женщиной?
Мама побледнела и закрыла лицо руками, а Гвидо вскочил и, схватив Игната за рукав, вытащил его в коридор.
– Как ты смеешь? – произнес он шепотом. – Как ты смеешь, мальчишка, так разговаривать с матерью? Джулия больна, смертельно больна. Я приехал, как только узнал. Я готов забрать ее в Рим, но она не хочет. Я готов на все для Джулии. На все…
– Как… больна… Почему она мне не сказала?
Оттолкнув Гвидо, Игнат выбежал за дверь. Он метался по улицам часа два, пытаясь осмыслить все, что так внезапно на него свалилось. Потом побрел домой в полном отчаянии. В квартире остро пахло лекарствами, и он испугался. Мама лежала на диване, Гвидо сидел рядом и держал ее за руку. Увидев сына, он поднялся и, коротко кивнув ему, ушел. Игнат постоял, растерянно моргая, потом кинулся к матери – встал на колени и уткнулся ей в плечо. Мама погладила его по голове:
– Не плачь, мальчик. Что делать?
Но он заплакал:
– Прости меня, мамочка, дорогая, прости. Прости… Только не умирай…
Юлия умерла через полгода. Гвидо приезжал так часто, как мог – на два-три дня, а последнюю неделю прожил у них дома. Игнат сознавал, что не справился бы без Гвидо и его денег, но, как ни старался, не чувствовал никакой благодарности, только обиду и ревность.
– Он так, пожалуй, разорится, твой царь Гвидон! – сказал Игнат матери после третьего приезда Гвидо.
– Царь Гвидон… Ему подходит. Не разорится, он очень состоятельный человек. Игнатушка, он хотел бы… усыновить тебя… официально. Как ты на это посмотришь? Он всегда мечтал о сыне.
– А почему он сразу этого не сделал? Почему он не развелся и не женился на тебе?
– Мальчик мой, он католик. Католики не разводятся.
– Ага! Разводиться, значит, нельзя, а грешить на стороне можно? – крикнул в запальчивости Игнат и тут же испугался. – Мама, прости.
– Ничего, я же все понимаю. Ты обижен, а зря. Гвидо все это время нам помогал. Он хороший человек. И это был вовсе не грех, а любовь. Когда-нибудь ты поймешь. Он ведь женился довольно рано – на дочери партнера отца. Брак по расчету, в деловых интересах. Его семья не поняла бы и не приняла развод, особенно мать. Она очень властная женщина. Была. Умерла не так давно. Дочери выросли, у них свои дети. Мы всегда мечтали, что когда-нибудь будем вместе. Но Гвидо старше меня на пятнадцать лет, и он боялся, что… Но вышло по-другому.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст