уверовав, что вечность совершаю,
внезапно, отстранившись, я б увидел,
что вот, я чай в стаканы разливаю,
а то б пошли по длинному бульвару:
слоёный воздух, как ступени в небо,
возносит купно молодых и старых
и пеленает бережно и слепо,
и был бы я божественно нечуток,
чтоб длить и длить застывшее мгновенье,
не прекращая это время суток,
не превращая жизнь в стихотворенье,
то, может быть, когда бы вправду было
всё это невозможное повсюду,
ты думаешь, нам жизнь не изменила б?
Но это так… неведомо откуда.
Дебил
Он прячет лицо и воет, —
так страшно летит электричка,
и тьму за окном успокоит
лишь запах пальто сестрички.
И мы изъясняемся трудно,
и нас утомила дорога,
и мы, в нашей тьме беспробудной,
дебилы Господа Бога.
Царскосельская осень
Школьник, сбежавший с урока,
счастье вдохнувший, как воздух
прелый, осенний, без срока
вольную взявший, коросту
ссохшихся дней разорвавший,
сому свободы испивший,
по листопадовой замше
города мягко ступивший…
Наброски в толпе
Всё, что попутно входит в слух,
когда живёшь стихом единым
и чуешь, выпрямлен и сух,
преображенье мысли в звук, —
становится необходимым:
бубнящий бабий разговор,
трамвайный бестолковый спор,
всё, от чего душа немеет
в глухом отсутствии стихов, —
вдруг настигает сгустком слов,
и есть, и ровный смысл имеет.
1
Очень старый человек —
сквозь толпу, как стойкий остов,
чудом держит на плаву
череп чудный – голый остров,
рассекающий волну
злой и пенистой истерики
крепкой грудью стёсанного берега.
2
Отсутствие лица не восполняет
присутствие широких бёдер. Муть
её флюидов встречных овевает.
И смело воздух рассекает
всепобедительная грудь.
3
Девочка в слезах домой идёт,
себя не помня, – радио трубит
победный марш, – размазывая слёзы
и спотыкаясь, прикрывая рот…
Припомни упоение обид
из собственного детства: бегство, розыск
укромных мест, где можно отомстить
мечтой о горькой неизбежной смерти…
4
Сквозь запах свежевыкрашенных парт,
дохнувший из окна осенней школы,
я пробираюсь в годы, где меня,
счастливого своими пустяками,
легко, не сомневаясь, не спросясь,
втолкнули в мир учебников и парт,
буфетов, туалетов, коридоров,
мир злой и чуждый…