Вся моя жизнь будто один сплошной март. Застывшая смурь между чем-то бездонно-тёмным, как сон в зимнюю ночь, и чем-то далёким-светлым, как мечта; похожее на лето сладковатое ожидание чего-то чудесного впереди. Им, этим ожиданием, всё и теплится, обнадёживается, живётся…
Пока я курил и вертел в голове свои мрачные мысли, поблизости, на маленькой пешеходной улочке, примыкающей к набережной, играла музыка. Хриплый, протяжный, волнующий, словно грусть приятных воспоминаний, саксофон. В том месте частенько играли уличные музыканты, но саксофона не было на моей памяти никогда. Немыслимая экзотика.
«Когда ты ещё услышишь вживую саксофон, олух?» – усмехнулся я про себя и пошёл туда. Ну, просто повлекло и всё.
Музыкант, игравший на саксофоне, меня удивил ещё сильнее. Это был темнокожий парень лет двадцати пяти. Господи, темнокожий… Трудно нам, русским дремучим провинциалам, понимать эти политкорректности. Ну, блекло это всё звучит, недосказанно, мутно. Другое дело – негр. Ясное слово – крепкое и живое, как этот живой саксофон в исполнении живого негра на улице гиблого российского городка. Настоящая невидаль!
Его обступила толпа любопытствующих. Жадно пожирала глазами. А он как бы не замечал этого – самозабвенно хрипел саксофонной грустью и раскачивался ей в такт, будто бы танцевал с женщиной. Или занимался с ней любовью. Так, как это умеют делать только они – негры.
Я забылся и вдруг представил себе всё это: его пенис – твёрдый, как кость, с диким чёрным блеском, с крупными и тугими венами, его движения – хищные, напористые, почти звериные, и его дышащую страстью партнёршу – непременно белую, так отчего-то всё сильнее, ярче и безумнее. В самый раз для его музыки – опьяняющей и магической.
Он резко затих, и толпа взорвалась аплодисментами. Я встряхнулся и тоже захлопал.
А потом подошёл к нему. Спросил:
– Извините, можно я вас сфотографирую?
И тут же подумал: он меня понимает хоть? Как ему сказать? Я ведь ни пса не говорю по-английски.
Оказалось, отлично понимает.
– Конечно, нет проблем, – улыбнулся он белыми зубами. Отчего вот у них у всех такие белые зубы? Да знаю – отчего: белое на чёрном, иллюзия, великая сила контраста. Но всё равно удивительно.
Я быстро расчехлил свой «Nikon» и сделал пару кадров.
– Удивительно встретить в нашем городе такого человека, как вы. Спасибо за прекрасную музыку!
Он кивнул, продолжая улыбаться.
– Я путешествую. Решил немного заработать себе на ужин и ночлег. Буду рад, если вы оцените мой труд какой-нибудь банкнотой.
Однако ж оборотистый негр, подумалось мне, своего не упустит. Я порылся в кошельке и смущённо положил в его футляр от саксофона мятый и замызганный полтинник. То, что не жалко.
– Вы хорошо говорите по-русски. Давно в России?
– Всю жизнь, – усмехнулся он. – Я