Ему захотелось выпить без остатка весь этот эликсир, наполняющий вожделенные недра, тут же наполнив их до отказа иным содержимым, обменявшись с ней самым сокровенным, что сделает их кровными родственниками.
Люба хотела того же, но не вмешивалась, отдав инициативу мужчине.
Вениамин, утолив жажду, направил в её лоно разгорячённый стержень, который Любочка приняла с благодарностью, огласив окружающее пространство неприлично-похотливым звуком, который он погасил, закрыв рот ладонью, чтобы не разбудить детей.
Любовники трудились без устали до того момента, когда звон будильника возвестил начало нового трудового дня. Сегодня и Любане выходить на смену.
Позавтракав на скорую руку, написав записку ребятишкам, они разъехались по трудовым вахтам.
Вениамин весь день был рассеянный, то и дело ловил себя на блаженной мысли о семейных отношениях, пока хрупких и ненадёжных, но очень желанных, строил планы.
Любочка, стоя у формовочного стола, не столько лепила булки, сколько представляла вживую процесс непрерывного проникновения.
Вновь и вновь она ощущала его в себе, испытывая муки сладострастия. Раз за разом любимый входил в неё, начиная перемешивать приторно-сладкий сироп недр со своим бальзамом, рождая волны экстаза. Ей было сладостно и стыдно пребывать всю смену в таком состоянии.
К концу дня женщина окончательно выбилась из сил, но никак не могла успокоить разыгравшееся воображение.
Она порвала на лоскуты запасной халат, промокая последствия страсти. Такого с ней никогда прежде не происходило.
Это было невыносимо, но хотелось ещё.
На проходной ждал улыбающийся Вениамин, пряча за спиной огромную алую розу.
Любочка бросилась к нему на шею, смутив, и принялась яростно целовать.
Продолжили они в машине, долго не трогаясь с места.
Работники хлебозавода оглядывались и шептались, но влюблённым было всё равно. Пусть завидуют.
Медовый месяц длился больше полугода. Попутно они выстроили отношения и собственный дом, вырастили детей. Как-то тихо, без напряга, не теряя, однако, интереса телесного.
Любовникам не хватало ночи, чтобы успокоить, утомить разгорячённые тела. Они были счастливы.
Долго-долго.
Всю жизнь.
Недоразумение
– Эххх-фрр-пуу… – отдуваясь и сопя, смачно выдувал рулады Семён, пуская пузыри. Затем, конвульсивно дёрнувшись несколько раз, выдохнул чувственно: – Да-да! Я люблю тебя, Региночка, – перевернулся и лёг на другой бок, досматривать занимательный сон.
Через пару секунд художественный свист повторился. На лице мужчины выступило выражение удовлетворённости. Последовало продолжение сна.
Ему грезилась