Счастливый город. Как городское планирование меняет нашу жизнь. Чарльз Монтгомери

жизни. Все рассуждения вращались вокруг концепции эвдемонии (eudaimonia). Буквально этот термин можно перевести как «в сопровождении доброго демона (daimon)»; в более широком смысле это процветание и благополучие. Всякий философ предлагал свой вариант трактовки, но после нескольких десятилетий споров Аристотель подвел итог: каждый из нас отчасти согласен, что удача, здоровье, друзья, власть и материальные блага влияют на состояние эвдемонии. Но таких частных составляющих недостаточно даже в городе-государстве, где доступны все радости жизни. По мнению Аристотеля, существование исключительно ради удовольствия[22] присуще животным. Человек может испытать подлинное счастье, достигнув высот своего потенциала, а это означает добродетель не только в мыслях, но и в поступках[23].

      Общественное и личное процветание тесно переплелись[24]. Город-государство, полис, был общим проектом, который афиняне пестовали почти с религиозным пылом. Город оказался не просто механизмом удовлетворения повседневных нужд. Это была целая концепция, связывавшая воедино культуру, политику, традиции и историю Афин. Жители города, по словам Аристотеля[25], стали гребцами на корабле, с общей задачей заставить его двигаться вперед. Он утверждал, что полис – единственное средство, благодаря которому человек способен достичь эвдемонии. Любой, кто сторонится общества, не может считаться цельной личностью.

      Взаимосвязь между этими идеями и проектировкой города, в котором они зародились, была удивительной. Афиняне искали покровительства богов: на вершине холма Акрополь стояли каменные храмы, посвященные Афине и другим богам греческого пантеона. При этом чувство личной ответственности и гражданский дух жителей Афин отразились на архитектуре построек ближе к подножию холма. Недалеко от западного склона Акрополя, на каменистой площадке холма Пникс, любой гражданин Афин – свободный мужчина, рожденный в городе, – мог высказать свое мнение по общественно значимому вопросу. Площадка вмещала до 20 тыс. человек и была наглядным воплощением нового принципа всеобщего права слова. Концепцию эвдемонии горячо обсуждали в академиях Платона, Аристотеля и Эпикура. Но она всегда возвращалась к агоре. Ее открытость в центре города-государства была не только демонстрацией значимости исполнительной власти (как многие современные площади), но и приглашением к участию в жизни города.

      Сложно сказать, что первично: повлияла ли архитектура на развитие гражданской философии афинян или же последняя определила архитектурный облик города. Но их сочетание требовало, чтобы добродетельные граждане наполняли места общественных собраний мощной, порой опасной жизненной энергией. Кончено, даже в классических Афинах не всё было дозволено. Например, Сократ так далеко зашел в своих размышлениях о роли богов, что ему вынесли смертный приговор, обвинив в том, что он «не чтит богов, которых чтит город, и развращает юношество». Конфликт между свободой слова, общим пространством и гражданской