Таким образом, между идеалистическим мистицизмом и религией нет никакой чётко очерченной грани.
Мистика часто становится религией, принимаясь как культ, или непререкаемая догма.
Мистическое мировосприятие порождает идеалистическую философию – всю ту фальшивую идеологию, в центре которой обычно установлен некий надуманный абсолют, существование которого обязательно для философских систем подобного рода.
Идеалистический абсолют – это универсальная сущность, якобы являющая собой «сияющий ключ» ко вратам познания, нечто единственное и неизменное, лежащее в основе множественной «условности».
В большинстве случаев абсолют объявляется трудно постижимой истиной, «высшей истиной» и не менее, в том смысле, что является единственной скрытой реальностью, находящейся по внешнюю сторону человеческого восприятия, а одновременно и производящей все восприятия, получаемые человеком из «иллюзорного» мира, доступного, но уже посему на самом деле ложного.
Мистицизм – это поиск несуществующей единой истины, которая может послужить основой человеческого знания о мире, объяснить ему всё разнообразие мировых реалий, выступая в качестве своеобразной «гносеологической основы познавательных методов рефлектирующего сознания». Почти во всех случаях он опирается на некую скрытую реалию, нечто недоступное на данном моменте эволюции для свободного понимания человеком, что, однако, не мешает воспринимать это как наличествующее и активно действующее на всё многообразие материальных проявлений Вселенной.
Во всех мистических учениях этот абсолют есть всего лишь нелепейшая утопия, продукт разыгравшегося воображения… и, как ни странно, главный мистический «тезис» имеет первостепенное значение и для всех прочих учений, опирающихся на реальную действительность, и, посему, в корне отличных от идеалистических.
Этот тезис имеет чёткую и однообразную формулировку:
Для единства внутреннего с внешним, субъективного с объективным, для полного согласования «тройственного» человека (человека инстинктивного, эмоционального и мыслящего) и мира внешнего, пресловутой природы со всем её трудно постижимым многообразием не хватает определённого упорядочивающего звена; и главный толкатель любого философского учения – поиск этой мистической связи, этого необходимого звена, в котором заключено вероятное единение двух изначально противоположных враждебностей (или враждебных противоположностей) – человеческого «духа» и грубой материи, сковавшей его стремительный порыв к самоутверждению