Они возвращались назад по разделённым полосами тьмы и лунного света коридорам. Элайя одним шагом миновал лестничный пролёт, Генри волочился позади.
– Неудачник, – слышался его удручённый шёпот.
…Они побывали ещё во многих местах. Собрания, таверны, чьи-то квартиры, парки, набережная, улицы, улицы, улицы – двери открывались в десятки мест, в которых побывал этот теряющий надежду паренёк. Они попадали в безлюдные места ночью, утром, днём, вечером: залитые светом, погружённые в тревожное мерцание керосиновых ламп, в запачканные и блестящие чистотой и изящностью помещения, в которых хозяину чёрного дома приходилось складываться втрое; в некоторых переулках бушевал такой ветер, что студенту приходилось держаться за ногу своего проводника, чтобы не улететь вместе с газетами, – тот мягко покачал ветру пальцем, и бунтарь утих. В ресторанах и лавках Генри ползал под столами, осматривал все шкафы и буфеты, каждый ящичек, проверяя слуг и хозяев, не прикарманил ли кто его драгоценность. На колокольной башне, где он недавно был с друзьями, сразу стало ясно, что искать просто негде. Элайя предположил, что шляпу могло сдуть порывом в любую сторону, но Генри вдруг вспомнил, что был здесь задолго до того памятного дня. Через одну из дверей они угодили на выжженную дотла улицу, но поспешили покинуть её из-за нестерпимого гула, стоящего в воздухе. В печатном доме, куда его тридцатого числа занесло по нужде приобретения книги прямо из-под станка, он заставил помочь ему перевернуть печатные прессы, чтобы увериться, что шляпы нет под ними в какой-нибудь щели. В лесу, где он с сокурсниками ездил верхом, Генри неуверенно махнул рукой, сказав, что откуда здесь ей оказаться, а потом стал метаться от дерева к дереву, и большая удача, что поднявшийся из ниоткуда ветер поднял в воздух всю листву и ветви кустов так, что земля стала видна вокруг на полмили – ярко-синюю шляпу можно было бы сразу разглядеть. Но и тут, обшарив весь лес, он не смог её обнаружить.
Они вернулись в коридор, заваленный той кожей, которую сбрасывает дом за долгие года: штукатурка, деревянные рейки… Паренёк отчаянно попинывал хлам, ожидая, когда они двинутся дальше, а Элайя Фант думал, как сказать, что двери для него кончились и что он, по-видимому, больше нигде не бывал за прошедшую неделю. Сказал, как есть, прибавив два сожаления, чтобы не расстраивался – на шляпе свет клином не сошёлся. Тот тихо кивнул, а когда он поднял глаза, в них отсутствовал интерес к чему бы то ни было.
– Пожалуй, мне нужно идти, – на его лице появилось незначительное смятение. – Как мы выберемся отсюда? Мне кажется, что мы пробежали несколько миль по этому коридору.
Неглядя, Элайя распахнул первую попавшуюся дверь, пропуская гостя вперёд. Генри утомлённым шагом вышел в гостиную прежним шаркающим шагом, из-за чего тут же споткнулся, и только шкаф у стены удержал его, чтобы не растянуться