колбасы дал! Никогда не пробовал… И лапка у меня болит, хромаю – мальчишки камнем подбили на улице. И братья меня обижают, потому что я самый маленький. А сёстры – вообще ужас! С ними даже братья не связываются. Как поднимут скулёж, так мамка сразу прибегает. Какой же у них противный голос! И ещё у меня голова постоянно болит. Мы же все в подвале родились, когда на улице было минус сорок. Мамка нас и перетаскивала с места на место. Всю голову мне отбила о стены и трубы. Я всё время голодный – у мамки молока уже нет, хотя сиськи висят почти до пола. А то, что есть – высасывают братья и сёстры. Мамка тоже хороша, нашла с кем любовь крутить. Нет, чтобы с волкодавом. У него в рационе творог, яйца, мясо, косточки. Ему даже обед готовят. На всю нашу семью хватило бы. Папашка настругал шестерых детей и не помогает нам, только умный вид делает. А братика у меня уже одного нет – мальчишки его замучили. У вас, у людей, хорошо – детские дома, потом квартиры должны дать. Обманывают, правда, сирот часто. Но хоть перспектива какая-то есть. А некоторых даже в семью берут, редко, правда. А у нас какая перспектива? Дождь, снег и подвал! И никто не подойдёт, доброго слова не скажет. Сестрёнкам легче, они всё равно как-то приспособятся. Нет, я не плачу! Мне по статусу не положено плакать, я же мальчик. Мальчишки к моему хвосту пустую консервную банку привязали. Вот страху натерпелся: я бегу, а банка за мной гонится и грохочет. Сердце чуть не выскочило. А папашка наш голодранец и трус! Две недели назад собачий ящик приезжал, так папашка первый сбежал. А мамка увела людей от нас, с тех пор мы её не видели. Теперь больше никто не подойдёт и не лизнёт меня, и не к кому больше прижаться…
Хоть посмотреть на эту колбасу, как она выглядит…
Я буду ждать тебя
Труба за окном, наверное, больничная котельная, верхушки деревьев и маленький кусочек неба. Звуки улицы, обычно назойливые и раздражающие, почти не беспокоят. Скоро весна. Пока деревья стоят не одетые. Видно, как шевелятся ветки под порывом ветра или под тяжестью севшего воробья. С каждым днём их число увеличивается. Вот кто самый демократичный и общительный народ. Каждый радостно всем сообщает о своём появлении. Посидеть бы с ними на веточках и почирикать, а то лежишь, как в склепе. Представляю, как будет хорошо здесь весной. Так же как и в моём старом дворе. Хоть и взяли с Аллой новую квартиру, а ноги сами идут к своему старому дому. Посидишь на лавочке около дома или на балкон выйдешь и просто дышишь. Воздух там какой! Алка сразу привыкла к новой квартире, а я так и не смог. Не моё это всё! Мне ближе, когда мы, одиннадцать человек, в шестидесяти квадратах жили. Сейчас, в стометровой, ищем друг друга. И кругом высотные дома – солнца даже не видно. Тоска!
Скоро жена придёт, надо подготовиться. Она и так уже “дошла” со мной. Единственное, что мог сделать, настоял, чтобы положила сюда: лекарства, процедуры, уход – мол, ещё есть надежда. Хватило бы мне только сил до конца выдержать эти боли и достойно уйти. Перепробовано уже всё, но пока не научились лечить эту болезнь. Может и научатся лет через сто.
– Федя, привет!
– Здравствуй, Алла.
– Лекарства принимаешь?
