Он так выделил слово «ничего», что кавычки стали почти видимы. Рот коменданта округлился, он понимающе кивнул и выставил перед собой ладони.
– Ни слова больше, мэтр, – сказал он. – Я сейчас же проведу вас к нужной камере. Частным порядком.
Шагая по каменистой тропе вслед за этим пухлым румяным человечком, Танзен размышлял о том, что не так уж и надежны засовы Карцерики. Достаточно быть агентом Кустодиана и знать, что нынешний комендант – служака исполнительный, но недалекий.
Впрочем, пройти внутрь – достижение не ахти какое. Танзен убедился в этом еще на входе, когда на запястье у него защелкнулся корониевый браслет.
– Это зачем? – осведомился он у коменданта.
– Мера предосторожности, – ответил тот. – Волшебство запрещено в стенах Карцерики, мэтр.
Танзен мог бы сказать ему, что в его случае эта предосторожность излишня. Если Танзен попытается применить волшебство, у него просто лопнут чакры. Он не был уверен, погибнет ли после этого или станет обезмаженным калекой… но проверять не планировал.
Но внутри Карцерики в таких браслетах ходили все. Да и вообще короний тут был повсюду. Не сами стены, конечно – все-таки этот металл дороже серебра, – но каждая решетка, каждая дверная ручка, каждый гвоздь. Даже без браслета на руке сотворить здесь заклинание сумеет только какой-нибудь корифей.
Стражи Карцерики под стать зданию. Коридоры этой страшной тюрьмы патрулируют корониевые големы. Безжалостные чудовища из холодного металла. Само их присутствие затрудняет колдовство, а если дотронется – блокирует совсем.
Создание такого голема – чудовищно трудный процесс. С коронием крайне сложно работать. Корониевые артефакты – большая редкость, они очень дороги. А уж целые големы… едва ли их можно встретить хоть где-то, кроме Карцерики.
Верхние этажи населяли заключенные общего режима. Они содержались в не слишком строгих условиях. Можно даже сказать, комфортных. У них были книги, настольные игры и другие развлечения, они имели право гулять, их свободно посещали близкие. Если бы не Тюремный Венец на каждой шее, это походило бы на мрачноватый пансионат.
Не так было ниже, где содержались заключенные строгого режима. Особо опасные, склонные к побегам, рецидивисты. Никаких прогулок, только одно посещение в луну, развлечения ограничены. Многие были обриты наголо, красуясь сразу в двух Тюремных Венцах – на шее и вокруг головы.
В питании строгих заключенных тоже ограничивали. Не только хлеб и вода, конечно, но никаких излишеств. При виде коменданта некоторые стали жаловаться, стучать о решетки железными кружками. Из железа в Карцерике делали все, что нельзя было сделать из корония, – оно ведь тоже затрудняет волшебство, пусть и гораздо слабее.
– К решеткам не подходить! – прикрикнул комендант. – Тихо сидеть! Прошу за мной, мэтр, нам с вами еще ниже.
Заключенные особого режима содержались глубоко