Разнежившись, облачаюсь в многострадальные майку и джинсы и, взяв с собой назначенного мужем проводника, еду к Ларисе за вещами.
Как-то я не учла, что день и вокруг могут собраться люди, а сумки у меня старенькие, пластмассовые в клетку. Утешает одно: клетка бело-красная, так сказать, в любимой цветовой гамме Яра. Пытаюсь схватить хоть одну, вынести к машине, но водитель опережает.
– Это моя работа, – и смотрит так, будто я его увольняю.
Приходится бездельничать и в дверях квартиры болтать ни о чем с подругой. Ну это я думаю, что ни о чем, а у нее на меня планы.
– Привыкай, – науськивает и подмигивает многозначительно. – Ты теперь из богатых, а они с авоськами не бегают, не солидно.
– Это не авоськи.
– Ты права, это хуже. Купишь кожаные чемоданы и будешь модно путешествовать по заграницам, – мечтательно закатывает цыганские глаза и вдруг пронзает меня решительным взглядом. – Лучше всего путешествовать налегке и с подругой. Мужчина или напьется и пролежит в номере гостиницы, или не напьется, и тогда и ты пролежишь в номере гостиницы. А с подругой можно знакомиться с архитектурой там, кафешками, меховыми магазинами…
Ну вот, старая песня про шубу…
– Мне пора, – спешу за Макаром и последней клетчатой сумкой.
Лариса снисходительно машет рукой на прощанье, пускает театральную слезу, но я прекрасно знаю, что это временная отсрочка и к вопросу мехов мы еще вернемся, а страдания по одиночеству закончатся спустя минуту после моего отъезда.
Так и есть, обернувшись у машины, вижу ее в окне с телефоном. Машу рукой и прячусь за тонированными стеклами. Так, теперь в агентство недвижимости, написать заявление об увольнении, и вуаля.
Вуаля не выходит.
Директриса уговаривает остаться; видя, что я настроена серьезно, пытается втиснуть меня в рамки путаного законодательства и припугивает двухнедельной отсрочкой. Я не лучший сотрудник, но и не худший, надо – делаю, но если я соглашусь, мы обе ничего не выиграем. Я просижу две недели в офисе, и не факт, что буду не просто сидеть, а работать, к тому же, если на меня надавить, принесу липовое заявление от другой фирмы, мол, ждут меня уже, берегут место, и уйду со скандалом, нервами, но по переводу. А жизнь длинная, шарик круглый. Наконец, директриса смиряется и подписывает заявление, она даже улыбается и толкает длинную напутственную речь, но смотрит не на меня, а на бриллиант.
– А кем твой муж работает?
Так и хочется огрызнуться, но делаю лицо и загадочно улыбаюсь. Думаю, мне положен Оскар,