Ночью прибежала к КПЗ, долго выла у ворот, но когда её пугнули, примолкла, на брюхе подползла к подворотне и улеглась там. Худая – в чём только жизнь держится, видимо, бежала издалека.
С Ведоки приплыл Алёша Колобшин, сказал:
– Беда в тайге-то, слышь, что говорю, Матвей Семёнович? Попроверьте, попроверьте, однако. Убили Ваньку-то Американца эвенки, как есть убили…
– А ты откуда знаешь?
– Слух от дерева к дереву, слышь, что говорю, от дерева к дереву эхом по тайге катится.
Вызвал майора к себе и секретарь райкома Иван Иванович Ручьёв.
– Матвей Семёнович, срочно займись Американцем. Куда он делся? По райцентру только и разговоры: «Убили! Убили! Убийство!» Займись.
А утром нашли Бегу недалеко от милиции сдохшей. Вот тут-то и развязались досужие языки. Договорились до того, что, дескать, забили пьяного Ваньку в КПЗ. Милиция, дескать, виновата, поэтому и собаку отравили. Собака всегда к месту гибели хозяина придёт. Даже указывали место, где тайно, дескать, был похоронен Американец.
Все, с кем бы ни говорил Глохлов, указывали, что последнее время ходил Ванька по дальним становищам у самых тундр. Туда и вылетел Глохлов. Первый же эвенк, к которому пришёл Матвей Семёнович, ответил определённо:
– Беги до Егорши Каплина, он знает. На речке, однако, Копытухе стоит Егорша.
Три дня добирался Матвей Семёнович до каплинского стойбища. Старик встретил, усадил пить чай. Обрадовался приезду гостя, и каждая морщинка на старом лице была доброй. Поговорили об урожае на орех, на ягоду, на соболя и белку. О видах на зимнюю охоту поговорили. Охотник расспрашивал о новостях, а потом достал из берестяного потакуйчика орден, которым наградили его весною, приколол к старенькому своему пиджачку и сказал:
– Давай теперь водка пить! Маленько, однако, гулять! Орден хочу с тобою мыть! Одна, два чашка пить за наград мой! Большой, однако, человек Егорша!
Выпили по чашке, закусили холодным мясом. Егорша сказал:
– Хозяйка кусать готовит. Сладко кусать будем. Праздник. Нашалник, ты, Мотька Семёныч, приехал.
Старик ещё больше оживился, выпив чашечку. Закурили. Глохлов – «Беломор», Егорша – трубочку.
– Скажи, Егор Григорич, а где сейчас Ванька Американец?
– Ванька?.. – Егорша поднял правую бровь, прищурил левый глаз, будто припоминая.
– Ну да, Ванька. Говорят, где-то тут бродит?..
– Нет, не бродит, – покачал головой старик. – Я его убиль! – И посмотрел на Глохлова так, словно говорил: «Ничего не поделаешь, пришлось».
– Как убил?
– С карабин убиль! Ванька вор быль. Людям плохо, тайга плохо. Грабиль! Народ говориль: «Не трожь люди! Не трожь тайга, плакой человек!» Раз говориль. Два говориль народ! Не слушат, однако, грабит. Вор Ванька, ок-ко-ко как плоко! Жить такой людя в тайга нельзя. Кудой