– Ты теперь натренирован Яновым и Свеченковым, ты теперь выдержишь. Видишь, нет худа без добра, надо только перетерпеть худо, – шептала она, целуя седые виски мужа. – Там, куда тебя зовут, все такие культурные, умные, интеллигентные. Ты и не заметишь, как под шумок комплиментов они слегка попользуются твоими результатами. А уж, когда утвердишься, никому ни одной подсказки. Пусть сами соображают и маются, сволочи. Не жадничай. Подарил Янову должность, отдал выгодный договор ученику, у которого жена родила, отдашь и немного этого, нематериального. Ты легко расстаешься с деньгами, не условившись с ними о следующей встрече. Попытайся ради перспективы утихомирить авторскую гордость. Разве тебя купишь на известность во все сужающихся научных кругах? Она только зависть порождает, а ты бороться не приспособлен. Тебе работать надо, а в Москве есть условия. Не слушай ты их стонов по поводу полного обнищания. Сам знаешь, по сравнению с провинцией ребята жируют. Этот смешной академик воображает, что у тебя тут целая лаборатория. А ты эксперименты чуть ли не на довоенном старье проводил. Представь, Володя, что ты в академическом институте наворотишь! Здесь Янов даже реактивы перестал тебе покупать. И заставляет вести тоскливые лабы, от которых младшие преподаватели увиливают. Твоя беда в том, что ты ученый, а не учитель. Хотя, почему беда? Есть и неучебные научные заведения. Забыл уже? Не позволял себе мечтать о них? Тебе в одно такое осталось пинком дверь открыть. И не дуйся на академика. Он вовсе не вороватый подонок. Просто читал тебя, местами узнавал себя. И ему померещилось, будто он сам вплотную приблизился к твоим выводам. А вдруг действительно приблизился, но сумасшедшинки не хватило на концовку. И, вроде, имеет он право подписи. Впрочем, Володя, он ее отработает. Ты ведь не доктор наук. Знаешь, мало родить, надо еще дитятко в люди вывести. Приходится родителям ради этого чем-то жертвовать.
Звучало убедительно, если не сказать завораживающе, и Карпов согласился обсудить предложения академика Иванова.
Владимир Сергеевич Карпов услышал стук открываемой двери и очнулся. «Господи, – подумал, – почему это не история о мужике, которого хитростью лишили интеллектуальной собственности, и он либо мстит, либо правды добивается, либо пьет с горя, а то и все вместе? Много бы я отдал, чтобы случилось так, а не как со мной». Наталья тем временем включила в комнате свет.
– Сумерничаешь? – спросила она непривычно вяло. – Как похоронили Парамонова?
Карпов вспомнил, откуда сегодня вернулся. И вдруг ему неудержимо захотелось выпить, ну хоть с трезвенницей Наташкой. Способна она помянуть человека? Подумаешь, на развод подала. Дядя Коля говаривал, что женщины сдуру садятся на цепь брака, а потом сдуру с нее срываются. И препятствовать им в этих богомерзких метаниях