Кружится, кружится карусель, музыкой своей привлекает детей. Кружится, кружится карусель, пропавших детей не находят.
Кружится, кружится карусель, забирая с собой детей».
У нее был красивый, нежный и ласковый голос, но детей песенка и легенда сильно напугали, возможно это было ответом на то, почему женщина их не пускала на площадь в Рождество.
– Бедненькие мои, это же всего лишь легенда, а теперь не бойтесь, крепких и сладких снов, без кошмаров. Спокойной ночи Софи и Чарли!
– Спокойной ночи миссис Дикинсон! – ответили дети хором.
Рассказ часовщика
Софи и Чарли всю ночь мучили кошмары, где они катались на карусели, а затем попадали в странное и холодное место без выхода, и кто – то резким движением выхватывает их и уносит далеко, где свет – еще не изобретен. Дети были рады, что утро наконец – то наступило, но избавиться от страшных ощущений они долго не могли.
Софи видела в комнате страшных кукол, кровь и тела людей, закрыв глаза ладонями, и снова открыв – видения прекратились.
Миссис Дикинсон пригласила гостей, и дети прекрасно помнили что нужно делать, когда приходят гости.
Не подумайте плохо об этой женщине, она оберегала детей от детского дома, и говорила всем, что у них есть семья. А дети подрабатывают у нее в пекарне, потому что им нужны деньги. Гости охотно верили, и даже расхваливали детей за усердие. Даже мистер Галлахер, самый постоянный покупатель и лучший друг миссис Дикинсон не знал правды о сиротах.
Дети быстро позавтракали и выбежали на улицу, чтобы освободить гостиную для гостей.
Они долгое время бродили по городу и решили дойти до порта. Там их никто не трогал, и не просился поиграть. Двойняшки ходили туда – сюда, изучая воду, птиц, свои ботинки, одежду и другие совсем не серьезные вещи, что очень сильно раздражало Чарли.
– Скучнооо, – протянула Софи.
– Согласен, я готов поиграть с другими ребятами, но они скорее всего все в школе. Но все равно, никто не хочет играть со мной.
Чарли казался черствым, грубым и заносчивым, но внутри у него творилось нечто противоречивое и непонятное. Ему нравилось чувствовать себя не, таким как все, одиноким волком изучающим все, что попадалось ему в руки, но он нехотя признавал, что ему нужны друзья, что он хочет смеяться над шутками и нелепыми ситуациями.
Выстроив стену недоступности и скептицизма, он забыл добавить маленькие кирпичики сдержанности и доверия, чтобы его стена приобрела хотя бы дружелюбный цвет, а не такой серый, как его душа.
Он считал, что его душа серого цвета, если она есть конечно. Почему? Он сам не знал. Он просто чувствовал себя серым, он не был злым, не был хорошим. Он был нейтрален, и от этого чувствовал себя серым и скучным. Софи же всегда была светлой, и дело совсем не в цвете волос или глаз. Она была такой наивной, такой глупой, доверчивой и дружелюбной, что серый и черный цвет совсем не подходили