известного как остров Пасхи
и колыбель загадочной цивилизации
там сказано
все тенали бороговы
и гуко свитали оводи
эти огненные слова видят лётчики
и самолёты падают в океан уже пустыми
их видят моряки
и марии селесты разгадавших смысл
плывут дальше по воле волн
и чашечки с кофе ещё дымятся
они уходят
сами не зная куда
следуя закону открытой двери
следуя порыву пойдём посмотрим
там другие измерения и всё другое
может не лучше
но самолёт падает
и снаряд взорвётся через секунду
от такого приглашения нельзя отказаться
≈≈≈≈
модернизация 2.0
Все станет ясно
Огнеопасно
Отец наш к богу когда вернешься
Тогда рухани жангырнешься
В бога упираемся как в молчание
В молчание упираемся словно в бога
В безмолвие это когда вернешься
Отец наш тогда рухани жангырнешься
Богу богово кесарю кесарево
Ет етке мұнай президентке
Сорпы народной когда напьешься
Пастырь наш тогда рухани жангырнешься
Огнеопасное станет ясным
И можно будет искать песочек
Вдали от рухнувших пантеонов
Где вечный ветер мой свеж и светел
Где и казахов сжирает хронос
Где мне алеющий мак цветочек
Подарит рослый степной мальчишка
И будем мы с ним под звездным небом
Ставить кевларовый шанырак
На ховербайках летать в кокпарах
Переназначивать чабан-дрона
Чтобы отару гнал на жайляу
Есть курт заряженный кислотой
На интертрайбных степных кюй-рейвах
И на кошме возносить Аблая
Пока Столица кричит сгорая
Бураном белым
Вновь становясь святой
≈≈≈≈
РАТАТОСК
Хрёсвельг говорит: «Белка!
Скажи этому лысому пидарасу, что мать его портовая шлюха
и потому питаться ему объедками – душами грабителей, прелюбодеев
и клятвопреступников!»
Белка говорит: «Окей, босс!».
Внизу белка говорит: «Уважаемый господин Нидхёгг!
Ваш верный партнёр Хрёсвельг
заверяет Вас в своём неизменном почтении. Он и впредь будет Вашим надёжным
поставщиком сырья. Как Вы знаете, он питается исключительно плотью, а души грабителей, прелюбодеев и
клятвопреступников, столь любезные
Вашему изысканному вкусу, он и впредь будет поставлять Вам
по новому дуплопроводу Иггдрасиль II».
Нидхёгг говорит: «Белка!
Передай ощипанному бройлеру, грязному трупоеду, что я нахер отгрызу корень дерева, на вершине