«Ты просто не понимаешь, как мудр Учитель…»
«Если бы ты перестала предвзято относиться к Учителю…»
«Он тебя терпит, потому что ты пока не поумнела…»
Тами не хотела умнеть. И учителя, который незримо присутствовал у них во время завтраков, обедов и ужинов, а также во время занятий сексом, она видела в гробу и в белых тапках.
Но Вальдара любила. И потому терпела, закусывала губу, верила, что однажды они переедут в другой город, вдвоем. Начнут жизнь свободную, счастливую, уже как семья, а не как прихвостни некоего недомерка, которого ее избранник боготворил.
Надо просто чаще молчать там, где нужно. Прикидываться, что ей нравится. И еще нужны деньги – последнее особенно важно.
Обо всем этом Тами думала во время прочтения бумаг.
– Вы закончили? – время от времени вопрошал сероглазый мужчина напротив, когда замечал, что она «подвисала».
– Нет еще… Минутку.
В какой-то момент ей на глаза попалась фраза, от которой волосы на голове встали дыбом. Тамарис побледнела.
– Я что… умру? Здесь написано…
Ее не дослушали.
– Нет, не умрете. Скорее… побудете на пороге.
– Так вы платите такие бабки… за клиническую смерть?
– Наподобие.
Долгий вдох. Неторопливый выдох.
Ей стало легко и тяжело одновременно.
Следующий вопрос она задала охрипшим, как у пропойцы, голосом:
– А точно «на пороге»? А то мертвой мне деньги не нужны…
– Гарантируем, – точно так же, как и прежде, без эмоций ответили ей.
Тамарис и сама не знала, почему и зачем сделала это (из мести, жалости к себе, жадности?) – взяла ручку и подписала договор.
Придвигая бумаги Комиссионеру, успела подумать о том, что если Вальдар не простит ее за эти гребаные и самые дорогие в мире часы, она пошлет его к черту.
– Задача: убить ее.
Приказ прозвучал из вмонтированных в стены динамиков.
За спиной защелкнулась стальная дверь – ни ему, ни жертве не выбраться, пока не откроют снаружи.
Рэй стоял неподвижно – руки вдоль тела, пальцы в сантиметре от рукояток пистолетов – и глазам своим не верил: на него смотрела девчонка. Обычная, невысокая, раза в три тоньше него, очень напуганная. Прыгала взглядом то на его лицо, то на пистолеты, то на широкие плечи, на лицо, пистолеты, ножи. И все сильнее бледнела. Кожа на ее щеках покрывалась пятнами, выступила на лбу испарина.
И ужас в глазах – настоящий, не притворный.
«Не Пантеон», – с замешательством думал Хантер. Это не Пантеон Миражей – иллюзию под человека он узнал бы, у той нет ауры, а тут… Волна ее животного страха сносила его с ног.
«Это какая-то ошибка», – думал он растерянно. В комнате враг – так ему сказали. Ну, мужик, ну, двое, пусть даже пятеро – он сошелся бы с ними без запинки и сомнений. Хоть насмерть. Но… девка?
– Прошу