Келлорек долго молчал, лениво поглаживая один из тяжелых медальонов на груди.
– Обещал, говоришь? – с невинным видом осведомился посредник. – Как-то это на меня не похоже. Помнится, я с тобой за него рассчитался по-королевски, вернул твои долги Гильдии наемников. Так что меч у меня по праву. Точнее, он теперь мой, целиком и полностью.
– Но ты же обещал…
Келл небрежно махнул рукой:
– Да-да, ты уже говорил, что я там якобы обещал. Но я к этому мечу прикипел прямо всей душой. Видишь ли, друинские мечи на деревьях не растут и на дороге не валяются, а твоя дочь-оторва украла у меня пару друинских клинков, и вот их-то мне уж точно никто не вернет.
– Келл, умоляю, я… – начал было Гэб.
Келлорек не стал его слушать:
– А ты просишь ссудить тебе бесценный прославленный клинок, известный на весь Грандуаль, чтобы… Чтобы что? Чтобы ты унес его в проклятую Жуть да там с ним и сгинул? Ты хоть понимаешь, что мне вернут меч, только если кто-нибудь случайно наткнется на твои кости, да и то неизвестно когда?! – Он скрестил волосатые руки на груди. – Нет уж, меч останется у меня.
На миг лицо Гэбриеля едва заметно дрогнуло от ярости, и он подскочил к посреднику:
– Слышь, ты…
Тут из темных ниш выступили два кряжистых исполина и неуклюже двинулись на Гэбриеля. Големы, вполовину выше Клэя, были все же помельче того, что везли на параде «Всадники бури»; эти махины были высечены из потускневшего от времени черного базальта, а руны в их глазницах мерцали ярко-зеленым светом, будто в ответ на какой-то неслышный приказ. От тяжелой поступи задребезжали стекла в витринах. Големам оставалось сделать два шага до Гэбриеля, но тут Келлорек воздел ладонь:
– Стоять!
Клэй заметил в руке посредника медальон, на котором сияла та же руна, что и в глазницах големов. Механические чудища замерли.
– Ну что, Гэб, а теперь попробуй забрать Веленкор, – предложил Келл. – Если получится, он твой.
Гэбриель с трудом отвел взгляд от ближайшего голема:
– Правда?
– Правда, правда, – подтвердил Келлорек, с поклоном отступая в сторону; он снова осклабился, но уже без прежнего радушия.
В юности Келл промышлял преступными делами. Впоследствии его жестокий, нахрапистый нрав стал большой подмогой в посредничестве, когда приходилось выколачивать деньги из тех заказчиков, что пытались отвертеться от оплаты за уговоренную работу. Однако если раньше Клэю такая жестокость была по душе, то теперь он горько об этом сокрушался.
– Ну, давай же, – подначил Келлорек. – Бери, не стесняйся.
Гэбриель, с опаской направившись к статуе, зацепился за угол золоченого саркофага и едва не упал.
Посредник