«У меня ордер на арест К. И. Григорьева», – зло отозвался Греков.
Под окном тяжело заурчал «Бенц», на котором приехали гости из Ярославля.
Часов в десять вечера кассирша Клава принесла два стакана чаю и по куску ситного. Константин Иванович придвинул стакан и хлеб милиционеру.
Тот благодарно посмотрел на Григорьева, проговорил округлым ярославским говорком: «Да ужо, мы ж с утрева не емши». А Клава, жалостливо взглянув на Константина Ивановича, по-старушечьи запричитала: «Господи, да что же это делается…» Константин Иванович взглянул строго на розовощекую молодуху Клаву, слегка погрозил пальцем. Та понимающе поджала свои яркие губы.
Перельман с Грековым явились глубоко за полночь. Первым в дверях появился Перельман. Наклонился к уху Константина Ивановича, прошептал: «От меня – извинения Катерине Петровне за сегодняшний переполох». Греков с порога кабинета раздраженно крикнул: «Евтухов, едем». Милиционер сглотнул остатки чая, по-доброму улыбнулся Григорьеву. Выпятив грудь, отчеканил Перельману, явно выученное: «Честь имею».
«Ещё раз мои извинения», – обращается опять к Константину Ивановичу Перельман, когда чекистская команда скрылась за дверью. Голос его уже не кажется таким режущим ухо. «А Греков этот – тёмная личность, – устало говорит Исаак, – пойдёмте, уже третий час ночи. Я подвезу вас до дома. В моём распоряжении Ляминская двуколка. Сегодня, когда мне позвонили из Ярославля и сообщили, что едет…» «Ревизор», – откликается Константин Иванович.
«Если бы ревизор… А то Греков. Я думал, это за мной. Написал заявление, что снимаю с себя обязанности временно исполняющего. Передал заявление Лямину Григорию Ивановичу, чтоб он утвердил на фабричном комитете. А он мне двуколку, – усмехается Перельман, – на всякий случай. Правда, куда там тележке тягаться с «Бенцем». Далеко не убежишь».
Лошадь медленным шагом тащила двуколку вдоль тяжёлых теней незрячих домов. Перельман не торопил её. Чёрное небо было усыпано пронзительно яркими льдинками звёзд. И их холодное свечение наполняло душу мертвящим оцепенением.
– Это только начало, – нарушил молчание Перельман.
Константин Иванович не ответил. Страшно было продолжать разговор.
«Ещё много крови будет впереди», – эта мысль как-то медленно овладевала Перельманом. Но не пугала его. Он был мистик, верящий в свое роковое предназначение.
Лошадь без команды остановилась возле дома Григорьевых. Константин Иванович осторожно сошёл с двуколки. Махнул рукой Исааку. Тот кивнул головой.
Неожиданно взошла луна, осветив всю округу неживым, фиолетовым