не забудь о том, что я где-то.
новая весна впереди – подожди:
время возвратится по кругу.
и тогда пройдем мы с тобой по одной
улице навстречу друг другу
я просыпаюсь утром с тяжелой головой,
и понимаю, что тебя нет рядом со мной.
я поднимаю шторы, я смотрю в окно.
я не знаю зачем мне ходить и дышать.
я не знаю зачем мне существовать,
если каждый день похож на камеру пыток
на пахнущий резиной синтетический напиток
Я слишком долго утверждал, что любовь – это бред.
это проще простого пока ее нет…
я уже не боялся сойти с ума
или позабыть свое имя…
Ты проник в мою кровь нераспознанным ядом.
Ты тревожишь меня, как блуждающий нерв.
Для меня пробужденье становится адом.
Ты не будешь со мной – но ты вечно во мне…
Можно выпустить яд только вместе с кровью.
Можно вырвать цветок только вместе с сердцем.
Зажигая свечу у меня в изголовье,
постарайся не сниться мне после смерти…
Экзорцизм – нелепый, как вся моя жизнь.
…Так я становлюсь частью этого мира и так ты становишься частью этого мира с его красотой и уродством, с его добротой и беспричинной агрессией и жестокостью, с его грязью и идеальной чистотой.
В дыме марихуаны и дорогих сигарет и в полумраке все, кто находились в комнате, казались всего лишь нечеткими, лишенными контуров силуэтами вне человеческой оболочки. Однако, едва присмотревшись, можно заметить, что мужчина в тугом кожаном ошейнике и наморднике, извиваясь под ударами плетей, извивается как не то змея, не то собака, которой безупречно приятно ощущать ласки хозяина. Насыщенный запах дыма со временем перемешивается со стойким запахом мужских и женских оргазмов. Из самой глубины комнаты слышатся то мужские стоны, сладострастные и пламенные, то женские крики восторгов и удовольствия. В медленном движении красного тусклого света, кажется, что стены, оббитые шелком и парчой, дышат и шевелятся в такт с присутствующими. Время от времени стоны стихают и снова появляются, восходя пульсирующими ударами к потолку и снова возвращаясь книзу. Очертания женских грудей, дерзких и молодых, мужских спин с их нежными изгибами мелькали в нежно-агрессивном свечении красного прожектора. Пальцы голодных и возбужденных мужских и женских особей скользили с разной частотой по коже, дрожащей и бархатной, касаясь самых потаенных уголков. Глядя на все происходящее, казалось, что если сложить все оргазмы, то случится локального размера ядерный взрыв. Сотни импульсов, как легкие разряды электрического тока, текли по венам участников, превращаясь в сотни экстазов. мегаджоули тепла.
Но праздник всегда заканчивается. И нужно идти – вне зависимости куда. И нужно куда-то бежать – без смысла и цели. И снова дни пойдут по кругу. И ночи снова потекут в обычном ритме, обрамленные в свечение уличных тусклых фонарей и негромкий шум городских сточных вод и водосточных труб. Красный свет, который периодически появлялся в комнате, казалось, сопровождал и вне ее. Вдоль тротуара пробежала громадных размеров крыса, промокшая от дождя, и исчезла в дыре коллектора. Скоро будет новый день, залитый солнечным светом. И скоро будет вечер, испепеленный ноябрьским туманом. И снова день. И снова ночь…
Все бессмысленно.
Все бессмысленно.
Все бессмысленно.
…Так я становлюсь частью этого мира и так ты становишься частью этого мира с его красотой и уродством, с его добротой и беспричинной агрессией и жестокостью, с его грязью и идеальной чистотой. Чтобы стать частью этого мира, необходимо уяснить главное: он состоит не из прямых или кривых линий, не из однородной или многогранной материи, или сущности. Напротив, мир – это совокупность противоречащих друг другу принципов, которые, как бы парадоксально не звучало, не могут не находится вне единства. Так, мир состоит из противоположностей. Становясь частью этого мира, необходимо просто признать тот факт, что мир состоит из противоречий и противоположностей, которые создают его, которые питают его и, конечно же, которые движут им. И суть не в том, пожалуй, что есть отдельно добро и есть отдельно зло, которые соперничают. Нет. Будь это так, то изначальное проявление сущности мироздания действительно сходилось бы к извращенной форме капитализма. Нет. Все не так. Суть не в борьбе белого или черного, не в противостоянии добра и зла, а в том, что все противоположности являются неотъемлемой частью друг друга. Смерть невозможна без рождения – так, и смерть и рождение есть части одного целого – того, что мы называем жизнь. Банально,