– Да все вы поначалу не в смысле этого… – зло обрывала его Инесса и отворачивалась к окну.
Глаза ее начинали блестеть более обычного, и было ясно, что вчерашний ее выстрел опять оказался холостым. В том смысле, что еще один холостяк, воспользовавшись ее бесхитростностью, раззадорил девушку икрой, добился, мерзавец, своего, а потом извернулся, выскользнул и опять избежал своей неизбежной участи.
Инесса была мать-одиночка, воспитывающая неизвестно откуда взявшегося несколько лет назад, обожаемого ею, Витюшку. Вернее, взялся то он известно откуда. Оттуда, откуда и все берутся. Из, излишне общительной, и явно доминирующей, но слабоватой, в смысле мужиков, части ее внешне весьма привлекательного организма.
Но, согласитесь, – тяга к межполовому общению – это, конечно, прекрасно, но ведь и о ребенке надо подумать. Мальчику нужен отец! Вот мы все за нее и болели. Но пока никак. Почему? – трудно сказать. Вроде и симпатичная, и формы, и активна до безумия – наш комсомольский вожак, кстати, и хозяйка отличная. Но такая вот у нее была беда – переспать почти все, и сразу, и с превеликим удовольствием, а дальше этого пока никак. Может из-за ее мозгов?
Потому что с мозгами у нее были некоторые затруднения. И все мужики этим мгновенно начинали пользоваться. Но в женщине ведь не эта часть тела главная. У Инессы, например, наблюдались недюжинные способности совсем в другом, для чего много мозгов и не надо было. Но все равно кроме нее эту работу никто из нас так качественно делать не мог. Каллиграфия! Любое даже самое гадкое слово она могла написать так, что залюбуешься! Такой был талант. Этим, собственно, она и занималась в нашей группе – вся текстовая документация, все надписи на чертежах и схемах, все поздравительные открытки и стенгазеты, обязательные к соответствующим праздникам – все было только делом ее нежных и талантливых рук. Компьютеров то еще не было, а Инесса была.
Господи, и что только этим мужикам нужно? А может их отпугивала ее детская непосредственность и инфантильность? Иногда такое, прости господи, могла ляпнуть…
Однажды эта ее особенность нас всех от понижения в должности спасла.
Время от времени, чтобы жизнь нам медом не казалась, начальство устраивало для нас переаттестации – как бы оценивала степень нашей проф. пригодности. Но поскольку фонд зарплаты годами оставался незыблемым, а ставки тоже все всегда были заняты, то в процессе этой процедуры просто у одного сотрудника отбирали на время червонец и поощряли этим червонцем другого. И, в общем-то, делали это скорее не по смыслу или злому умыслу, а как бы по плану. В этом полугодии из этой лаборатории отнимут – и в ту кинут, а в следующем, наоборот – из той, обратно в эту.
И вот подходит время очередной переаттестации и наша начальница нам и говорит:
– Готовьтесь мужички – с кого-то десять-пятнадцать рублей на этот раз обязательно снимут. Наша очередь. И смотрите мне, –