Больше мы с ним в командировки не ездили. Эта командировка с ним была первая и последняя.
Костерин был человеком неординарным.
Помню, на железнодорожном вокзале я стоял в кассу за билетами. А он решил узнать, где находится камера хранения. Наш поезд был через шесть часов.
– Прикинь, Алексей, мне сейчас уборщиком предложили поработать, – весело сообщил он, когда вернулся. – Смотрю, мужик в форме железнодорожника. Я спросил его про камеру хранения. А он спросил, зачем я приехал? Я ответил, что хотел поступить в институт. Не сдал экзамен. А он мне: «На следующий год. Оставайся! – Костерин вытаращил глаза, изобразив своего собеседника, и продолжил с жарким напором: – Мы тебя уборщиком устроим. Общагу дадим!»
После службы в армии он решил уехать на Север.
– В Тикси строили крупный порт, – рассказывал он. – Ну, я и написал туда. Мне сделали вызов. Знаешь, я совсем тогда не знал, какая разница между пропуском и вызовом. Когда я прилетел в Якутск, на Тикси мне билет не продали. Говорят, давай пропуск. Какой ещё пропуск? Но я всё равно улетел. Мы приземлились. В самолёт зашли погранцы. Меня за хибон. Трое суток держали. А потом я полетел домой. Так окончился мой Север.
Служба в армии у Костерина была ненормальной: он каждый день рисковал своей жизнью, как на войне. Он рассказал о службе в армии после того, как в программе «Время» сообщили об очередной успешной военной операции наших доблестных войск в Афганистане.
– Героика, – уничижительно сказал он. – А прикинь-ка, у нас случай был. Узкий коридор, как эта дверь, заполнен хлором, – он указал на дверь нашего гостиничного номера. – А ты знаешь, что такое хлор? В нём даже муха дохнет! Такое белое облачко. Соединится с водой, – кислота капает. Накроет дерево, – все листья пожелтеют. Короче, надо спуститься в коридор. И закрыть задвижку. Десять человек в моём подчинении. Кого послать? Ведь не прикажешь. Решил пойти сам.
– Без противогаза? – глупо предположил я, подумав, что в противогазе любой из них смог бы легко закрыть задвижку.
– В противогазе! Но всё равно неприятно. А вдруг что-нибудь? Тут подходит ко мне один парень и говорит: «Давай я. Девчонка всё равно меня не дождалась. Вырос в детдоме. Давай».
– Слушай, где ты работал? – перебил я, решив, что он говорил о какой-то своей прежней работе.
– На химзаводе, – в армии, когда служил в Зиминском исправительном полку.
– А почему в исправительном?
– Хотели сначала в дисбат отправить. На трибунале, когда дали последнее слово, я сказал, что хочу остаться солдатом.