Внизу, в укрытом от ветра дворе, было намного теплее и не чувствовалось ни единого дуновения ветерка. Все стихло, словно затаив дыхание.
Именно тишина и спасла нас, потому что мы услышали нарушивший ее звук – тихий, еле уловимый. Это было предупреждение, похожее на слабое шуршание сухих листьев. Потом, когда звук стал громче, я понял, что это такое. Плеск крыльев, яростные взмахи тысяч и тысяч крыльев. Не это ли услышали наши погибшие товарищи, прежде чем смерть явилась к ним с небес?
Мы бросились бежать, держась возле левой стены и направляясь к ближайшему открытому дверному проему. Когда Гаррет нырнул внутрь, я оглянулся и увидел темную бурлящую тучу крылатых созданий: они вылетали из открытых дверей высоко в стене и опускались по спирали во двор. Существа больше смахивали на летучих мышей, чем на птиц, но я никогда не видел таких больших летучих мышей, и головы у них были какие-то диковинные, похожие на головы насекомых.
Потом случилось нечто очень странное: туча уменьшилась в размерах и приняла отчетливые очертания длинного изогнутого листа, похожего на лист серебристого папоротника.
Секунда – и лист исчез.
«Мне почудилось?» – недоумевал я.
Я бросился за Гарретом в сумрак дома, а после – в чернильную темноту коридора. Чувствуя смерть за своей спиной, я не отставал от него ни на шаг, вытянув в сторону правую руку, чтобы ощупью находить путь вдоль стены.
Вдруг я увидел впереди силуэт Гаррета. Свет исходил из другой двери, ведущей во двор. Но почти напротив первого дверного проема мы увидели второй, наполовину загороженный большим камнем.
Шагнув в него, мы очутились в маленьком, не больше тюремной камеры, квадратном помещении с единственным входом, и в неярком свете разглядели, что камень имеет форму диска.
Не обменявшись ни единым словом, мы навалились плечом на его край. Камень не поддавался, и я ощутил мгновенный приступ паники. Я отчаянно напрягся, пытаясь сдвинуть его и слыша, как Гаррет стонет от натуги. Я же всхлипывал от страха, ожидая, что в любой миг меня разорвут на клочки.
Вдруг камень поддался, и мы покатили его вдоль дверного проема, чтобы запереться внутри. Едва сдвинувшись с места, диск пошел легче: его направляли канавки в полу и на потолке. Спустя несколько секунд камень перекрыл вход, и мы затаились в темноте, слыша только собственное дыхание.
Но вскоре раздались и другие звуки: шуршание, а после царапанье по другую сторону камня, который покачивался, словно на него навалился некий чудовищный вес. Постепенно движение прекратилось, все затихло, и мы в конце концов устроились на холодном каменном полу отдохнуть.
Ночь оказалась долгой. Мы спали по очереди. В чернильной темноте было трудно уследить за ходом времени, поэтому мы ждали…И снова ждали, чтобы точно знать – давно наступило утро, – прежде чем