– Договорились? – спросил Малинич.
Костик кивнул.
– Золотой человек, – вздохнул сотрудник отдела муз. – Я имею в виду не вас, а его. Он существует в мире логики, всегда удается его убедить. А как прикажете говорить с Настюшонком?
Настюшонок был тот самый воитель, который уже в течение года доказывал миру, что он является жертвой циничного плагиата. В плагиате им уличался автор, занимавший видное положение и потому довольно известный. Бедняга Малинич в своем ответе рискнул усомниться, что злокозненный деятель имеет доступ к творчеству Настюшонка. Тогда хлынул новый поток инвектив. Сперва Настюшонок горько смеялся над наивностью органа печати, хотя признавал, что и он когда-то был доверчив и прост душой. Надеясь на помощь молодому таланту, он послал известному человеку целый тюк своих сочинений, чем и воспользовался пират. Когда же неосторожный Малинич осмелился не принять эту версию, Настюшонок обвинил и его. Теперь потерпевшему стало ясно, что Малинич пересылает – само собою, не бескорыстно – его творения плагиатору.
Чувствовалось, что несчастный Малинич находится на грани отчаяния. Утешений Костика он не воспринял.
– Вам хорошо, – сказал он страдальчески, – вы отрясаете прах с ваших ног, а я остаюсь с этим маньяком.
Костик прервал его стенания:
– У меня к вам просьба, обещайте, что сделаете.
– А это в моих силах?
– Вполне. Напечатайте хотя бы однажды стихи бессребреника. – Так в газете называли Родиона Ивановича.
– Вы с ума сошли, – воскликнул Малинич.
– Нет. Я – в здравом уме и твердой памяти. Я всю ночь просидел над его стихами и привел их в кондиционный вид. Они не хуже, чем у Паяльникова.
– Прямо уж…
– Уж прямо. Прочтите. Во всяком случае, больше чувства. Напечатайте. Сделайте доброе дело. Это очень достойный человек. А бескорыстие – качество редкое. От вас, например, я его не требую. Я готов оплатить эту услугу.
– Нет, вы спятили!
– Нет, я не спятил, я отвечу вашему Настюшонку. За собственной подписью. Он будет доволен.
Малинич подумал, потом попросил:
– Дайте-ка мне эти стишата.
Костик достал памятный лист, полученный от Родиона Ивановича. Теперь почти весь он был густо исчеркан его редакторским карандашом. Малинич прочел и мрачно сказал:
– Понятно. Пишите ответ Настюшонку.
– Я – тебе, ты – мне, – вздохнул Костик.
Настюшонку он написал следующее:
«Продукция обвиняемого Вами писателя так плоха, что о плагиате не может быть и речи. Не могу объяснить, чем руководствуются те, кто публикует ее, по красть такой хлам совершенно незачем. Если же за этой продукцией и в самом деле стоите Вы, то вина Ваша крайне велика, и вред, который Вы нанесли отечественной литературе, требует особого разговора».
– Больше он вам докучать не будет, – сказал Костик, запечатывая конверт.
– А что вы написали? – спросил Малинич.
– Секрет фирмы. Но это большая радость – писать