Позвольте, господа, какой гешефт?
Гонады, бейцы рясные
В Резерве сохраняются прекрасно
Со стратегическим сырья и продовольствия запасом.
ЛЮЦИФЕР (грозно).
Пусть подсудимый опознает,
При этом не впадая в ступор,
Что в холодильнике закупорено!
Пусть Божья на бесстыжие глаза падет роса…
Свергайте крышку термоса!
(Приставы отвинчивают крышку алюминиевого бочонка. Иаков заглядывает в горло и, попросив у пристава его дубинку, шевелит нечто внутри.)
ИАКОВ (деловито).
Оно. Моё. Не вру, ей бога!
Подстыло лишь немного.
БОДИ-БОГ (покраснев).
А как вы сыну объяснили… Рашке,
Что, собственно, стряслось с папашей?
ИАКОВ.
Я, осенясь крестом животворящим,
По поручению Вождя, по ящику,
Народу изложил,
Как я проблему вижу:
Сослался на предстательный застой
И застарелую коммунистическую грыжу.
Наукой точною установили-де,
Что Святогоров надсадил муде,
Подняв земную тягость в пьяном виде.
Грыжа косая, паховая,
Лечили хирургическим путём,
На место выезжала медиков команда вахтовая,
Была проведена мошонки вивисекция,
Живосечение без анальгина и новокаина
По методу японских врачевателей
Из батальона самурайского 731.
БОДИ-БОГ.
И Рашка твоему поверил блефу?
ИАКОВ (хмыкнув).
Я думаю, боялся он, не задали бы самому-то феферу…
Он, Рашка, непутёвый,
Всё на ходу позёвывает.
БОДИ-БОГ (выпрямившись на кресле).
Вы оба два преступны, дерзкие!
(Иакову)
Ты, сотворивший богомерзкое,
(Люциферу.)
Ты, «обличитель», вдохновивший грех,
Ты, пес визгливый,
Лукавый и глумливый!
Это такое дно,
Что даже слов собрать Мне не дано!
Куда вы думаете… мать! мать! мать!
В конце верёвочки бежать!?
(Боди-Бог откидывается в кресле, трудно дышит
и закрывает рукой глаза.)
ИАКОВ-МЕЛИОРАТОР
ЛЮЦИФЕР (звенящим голосом).
О Вечный! О Творец!
Не забывай: Ты – мой Отец.
Конечно, я не авраамлюсь,
Не исааковлюсь и не иаковлюсь,
Но за шулятами чужими не гонюсь.
В Аиде прокуратором который век служу за так.
Люди в глаза мне говорят: мудак!
Да мало ли чем занимаюсь я от Твоего лица!
Допрос прослушай до конца.
(Грозно.)
Иаков! Поясни Суду, как на тебя слетела манна,
Как Рашку ты обул, сына Великого Ивана!
МАТФЕЙ (негромко).
Козел вонючий…
(Иаков смотрит на Исиду).
ИСИДА.
Выкладывай до кучи…
ИАКОВ.
Я шел в ту пору на подъем.
Мне было 40. Море сил.
Страдал я жором неуёмным,
Я