– Ань, не ввязывайся в его игру. Можешь проиграть.
– Да я не играю, Сереж! Но и не собираюсь зацикливаться на его пороках.
– Но ты поддерживаешь его флирт. Это нечестно по отношению к мужу.
– С мужем я сама разберусь.
– Мне сейчас кажется, или рассказы о твоей верности – миф?
– Не тебе об этом судить, уж прости.
– А кому?
– Например, Богу… Не пытайся делать выводы о том, о чем не имеешь представления или о том, что тебя не касается. Это нечестно. Я не играю, я не флиртую, не намекаю и не изменяю. Я общаюсь и работаю. И я дам понять этому человеку, если в свои почти сорок он этого не понял, что мужчина и женщина могут вербально контактировать, без интимной близости.
– Ой-ой-ой, ты не говори так! – с наигранным ужасом Сергей оглянулся по сторонам, прикрыв пальцем рот. – Ему не «почти сорок», а тридцать пять! – фраза звучала в сопровождении вытаращенных глаз, драматично изображавших шок. – За такую оплошность он добавит тебя в «чёрный» список.
Она смущенно рассмеялась, пряча лицо в ладонях.
– Как страшно-то!
– А теперь серьезно… – хотел было продолжить дискуссию Сивков, но Камушкина деловито его перебила.
– Давай закроем тему. Я абсолютно серьёзно заявляю: я – актриса, он – режиссёр. Я не могу игнорировать начальство или не общаться с ним.
– Это понятно. Тогда общайся с ним без игривого блеска в глазах. Сможешь?
– Какого блеска?
– Того, что еще несколько дней назад у тебя не было, моя дорогая.
– А по отношению к тебе этого блеска в глазах нет?
– Не знаю… может быть…
– Будь спокоен… хотя до сих пор не могу понять, почему тебя это так цепляет. Я со всеми общаюсь, как с Яковлевичем. Просто до этого меня сковывал страх его любвеобильности. Старалась держать дистанцию. Вчера я поняла, что его «чары» слабее меня. Поэтому мне быть соблазненной не угрожает. Не переживай.
– Вы так смотрите на меня, Анечка. Даже не знаю, как реагировать. Взгляд полный чувственности… есть такое?
В ответ на его откровенное замечание она изумленно открыла ротик, но вместо ожидаемой искренности из нее полился тихий смех.
– О простите, Вадим Яковлевич, есть такой грешок.
– Правда? – с надеждой оживился он. – И чем он объясним?
– Объяснить это нелегко на самом деле.
– А вы постарайтесь, милая. Постарайтесь.
Всунув руки в карманы и заинтересованно сощурившись, Ковалев уже предался предвкушению узнать о собственном триумфе, когда услышал нечто иное, совершенно неожиданное.
– Дело в том, что я видела вас на сцене до нашей встречи, – ее глаза продолжали торжествовать подлинным восторгом. – И видела фильмы с вашим участием.