Я не заметила, как все уже закончили кушать, и как мы спустились в паркинг. Я собралась сесть за руль, но увидела, что там сидит Санжар, и он рванул сразу, как только я села рядом.
– Не засыпай, мы приедем через 5 минут, – он впервые заговорил с того момента.
Я уже ненавидела эту его привычку разговаривать со мной, даже не взглянув ни разу. Я подтянула колени, держа правую руку на весу. За окном проносились фонари, освещающие кольцевую дорогу.
– Я снова в чем-то провинился?
Я развернулась к нему. Он все еще не смотрел на меня, и это раздражало больше всего.
– Ты – твердолобый, непробиваемый…
Я замолчала. Невозможно разговаривать с человеком, который всем существом показывает насколько он не обращает на тебя внимания. И тут кое-что пришло мне в голову.
– Можешь успокоиться, – выговорила я, решив ему подыграть, – ты не являешься моей следующей жертвой.
– Это я уже понял, – он усмехнулся.
Один уголок его губ поднялся в улыбке, которая почему-то сводила меня с ума. Меня пробрала дрожь. Я бы многое отдала, чтобы в эти минуты у меня не замирало сердце, и мне не нужно было бороться с собственными фантазиями о том, как я обнимаю его за шею и целую этот твердый подбородок, эти плотные губы.
Когда мы подъехали, я сразу же выскочила из машины и пошла к дому. Сотовый я оставила заряжаться на первом этаже в гостиной, и теперь мне пришло в голову, что там могут быть пропущенные звонки от родителей. Так и есть, пять звонков от отца, и пятнадцать пропущенных от мамы. Плюс куча сообщений с просьбами перезвонить и объяснить, что случилось.
– Алло, мам.
– Ну наконец-то! – мама ответила после первого же гудка, – Мирхан! Мирхан, иди сюда, Эльназ звонит. Где ты ходишь? Ты в курсе, что мы переживаем? Я себе места не нахожу с пяти часов, хоть бы весточку нам отправила…
– Мам, – успела я вставить, – мы же только утром созванивались.
– Не перебивай, когда взрослые разговаривают, – выговорила мама, а потом сменила тон на жалобный, – почему ты нас не жалеешь? Мы с такой любовью тебя растили, старались от всего оберегать, а ты… – тут мама всхлипнула. Вместо ответа, я оторвала телефон от уха, и, схватив ее обеими руками, несколько раз стукнула по своему лбу.
– Дочка? – послышался голос папы, и я с облегчением снова приложила телефон к уху.
– Пап, что случилось, что за паника?
– Сейчас уже три часа ночи, и ты спрашиваешь, что за паника!
Я зажмурилась, я совершенно забыла о разнице во времени.
– У меня телефон разрядился, и я оставила его дома, – четко произнесла я, зная, что это уже ничего не изменит. Папа тоже добавил пару жалоб о «неблагодарной дочке» и моей безответственности. Я молча ждала, когда они выговорятся, но мысленно уже попращалась с планами нажаловаться на Данияра, Асему и вообще все на свете. Сегодня явно