– И мне приятно познакомиться, – отвечаю я на автопилоте, окидывая его взглядом. Мама никогда не упоминала ни о каком парне с работы.
– Ну, нам пора ехать, – говорит мама и продолжает стоять на месте.
Джон улыбается и кивает, и наконец мы с мамой садимся в машину. Я замечаю большую голубую наклейку «Делоуб» на бампере внедорожника Джона, когда он выезжает с парковки.
– Жуть, он голосовал за Делоуба, – говорю я громко. Знаю, выглядит по-детски, но этот Джон раздражает меня.
– О, Делоуб придерживался умеренных взглядов, – отвечает мама, на ее губах играет рассеянная улыбка.
– Мама, он пытался стать мэром от республиканцев, – говорю я в раздражении. – Ты говорила, что никогда не будешь голосовать за республиканца, даже если бы твоя жизнь стояла на кону.
Мама пожимает плечами и выезжает с парковки.
– Это Техас, Виви. Иногда умеренный республиканец – самое лучшее, что мы можем получить. По крайней мере, он за равенство браков.
Я вижу, что мыслями она где-то в другом месте, поэтому прижимаюсь лбом к холодному стеклу и хмурюсь своему отражению. Когда я была в средней школе, моя мама встречалась с Мэттом, с которым она познакомилась через кого-то из друзей. Все зашло так далеко, что Мэтт приходил и смотрел фильмы со мной и мамой, гулял с нами по району, водил маму на ужины, пока я проводила вечера с бабушкой и дедушкой. Мэтту нравился апельсиновый «Тик Так», и у него была собачонка Гроувер, которая пахла лавандовым шампунем.
Он был достаточно милый, но когда он был рядом, я все ждала, пока он уйдет. Я не понимала, зачем он нам нужен. Мы всегда были с мамой вдвоем, и нам было хорошо.
А потом несколько месяцев спустя Мэтт ни с того ни с сего перестал приходить. Мама сказала мне, что их пути разошлись. По тому, как она провела несколько вечеров на телефоне, разговаривая шепотом с друзьями, я решила, что лучше не задавать вопросов. С тех пор мама вела себя так, словно ей в жизни не нужен никакой мужчина.
А теперь этот Джон, любитель республиканцев с волосами цвета пупочного апельсина[15], заставляет маму звонко смеяться, а я лишь удивляюсь, как ей мог понравиться такой тип.
Дома мы распаковываем покупки и ведем непринужденный разговор.
– Скажи, что я не забыла оливковое масло.
– Так куда мне положить картошку?
– Я объемся этим мороженым сегодня вечером, черт возьми.
После этого мама падает на диван и смотрит телевизор, а я исчезаю, чтобы принять горячий душ, позволяя струям горячей воды стучать мне по голове. Надеваю старую футболку Runaways и треники и роюсь в куче ручек и маркеров на столе. Беру черный маркер «Шарпи», снимаю с него крышку и несколько раз прижимаю черный кончик к указательному пальцу, чтобы убедиться, что он не засох. Крошечные точки похожи на предательские веснушки. Мое сердце громко стучит. Я представляю, как завтра буду единственной девушкой с раскрашенными руками. Как быстро я смогу их смыть, чтобы не выделяться?
Я тяжело сглатываю