На стене красовались крошечная мойка, две полочки и полотенцедержатель, на двери – планка с несколькими крючками. Нашлось место и для мусорного ведра.
Вторая половина санузла превратилась в кухню. Ещё одна крошечная мойка слева, самодельный столик – справа, на нём однокомфорочная плитка и современный скоростной электрочайник. На стене – полка с немудрящей кухонной утварью на одного человека. Под столом – малюсенький холодильник без морозильной камеры.
Сама же кухня стала комнатой, куда вместились кровать, столик со стулом и шкаф. Прихожая, маловатая для нормальной квартиры, в данном контексте выглядела шикарно, здесь имелись вешалка, зеркало с подставкой, полка для обуви и какое-то странное ведро, которое оказалось стиральной машиной. В общем, квартиру сделали из кухни и санузла, а комнаты отошли соседней квартире, где и проживала хозяйка.
– Здесь есть всё необходимое для полноценной жизни, – приговаривала Раиса Филипповна, показывая Ольге апартаменты. – И всего четыре тысячи в месяц, таких цен уже давно нет.
Квартирка Оле понравилась: она была тёплая, сухая, уютная, чистая. Свежие, симпатичные, хоть и явно недорогие, обои радовали глаз, все лампочки прятались в круглых плафонах, по домотканому половичку приятно было походить босиком. Ольга перевезла от Нины свои вещи, разложила их по квартире и впервые в жизни почувствовала себя самостоятельным человеком, хозяйкой. Возникло чувство, что здесь, в этом городе, в этой квартире она оказалась не случайно, может, судьба наконец сжалилась над ней и теперь всё будет хорошо.
* * *
Софья Павловна Гельминская очень любила свою работу, она, можно сказать, дневала и ночевала в роддоме, но к роженицам с разговорами никогда не лезла, воспитывать не пыталась, их делами, не связанными с медициной, не интересовалась, имён не запоминала – зачем?
Осмотрев привезённую тремя парнями полумёртвую беременную женщину, она пришла в ужас: такого чудовищного изуверства ей видеть не приходилось. Она сделала всё возможное и невозможное, чтобы сохранить жизнь и матери, и ребёнку, постаралась оказаться рядом, когда бедолага придёт в себя, и впервые заинтересовалась своей пациенткой. Ей пришлось решать вопросы, далёкие от гинекологии, акушерства и хирургии.
С большим трудом она уговорила Марину Княжину не рубить с плеча, а хорошенько подумать. Более того, Гельминская надеялась, что со временем убедит мамашу оставить девочку себе. С мужем было сложнее. Скрывать от него факт изнасилования жены не представлялось возможным, ведь ему наверняка захочется увидеть