Помятый, невыспавшийся, он мало походил на себя вчерашнего – уверенного, жесткого и собранного, одним своим видом гасящего у коллег даже малейшие намеки на панику. Сейчас он позволил выпустить наружу то, что на самом деле чувствовал: мрачную неуверенность, и радость – радость от возможности переложить груз ответственности на чужие плечи.
Человек, сидевший напротив, все знал, принимал все решения и по большому счету один отвечал за все происходящее в Лаборатории. Свои называли его Генералом – генералом он и был.
Казалось, есть что-то общее в выражении их глаз – карих у Капитана, васильково-голубых у Генерала. Говорят, в зрачке убитого навсегда остается облик убийцы. Криминалисты утверждают: ерунда. Но, может быть, отчасти верно обратное…
Одеты они тоже были одинаково – в зеленую камуфляжную форму.
Из всех возможных знаков различия у Капитана – лишь эмблема в форме дельтоида, обращенного тупым углом вниз (два кривых клинка скрещивались на фоне вписанного в дельтоид пылающего костра, и надпись под ними: «Охрана»).
У Генерала в углах воротника – две змеи, обвивших рюмки. Змеи-алкоголички, впрочем, служили бутафорией, на самом деле вся служба их носителя проходила под другой эмблемой – той самой, сочетающей оборонительное и наступательное холодное оружие.
…Резюме их разговора, изложенное Генералом после долгой паузы, оказалось достаточно неожиданным:
– В общем, все вы сделали правильно. Кроме одного – чересчур раздули проблему. По большому счету ничего катастрофического и непоправимого не произошло, такие накладки бывают в любом большом деле. Сам знаешь, сколько народу гибнет на всяких масштабных учениях: то холостой заряд окажется боевым, то зенитчики вместо цели ее буксировщик собьют, то вообще целый взвод ботулизм от просроченных консервов заработает. А у нас даже жертв пока нет. И оснований для паники тоже нет. Мысль о том, что продался один из тех, кто знает все – ерунда. Тогда все обставили бы по-другому. Просто в одно прекрасное утро не явился бы на службу, к примеру, Эскулап. Исчез бы. Канул бесследно. А через несколько лет из какой-нибудь закордонной лаборатории просочились бы сведения о работах по нашей тематике. Одна же порция 57-го погоды не сделает, даже если и попадет в нужные руки. Без всего нами наработанного, без методик, без других препаратов… В конце концов у нас четырнадцать лет форы и мы фактически на финишной прямой – никому нас уже не обойти. И толстосумы, мечтающие прожить подольше, будут приползать к нам, именно к нам. На коленках и с толстенными пачками купюр в зубах…
Капитан незаметно вздохнул. Он был не спец в науках, но даже ему казалось, что последние четыре года Лаборатория топчется на месте. Чудодейственные снадобья, грозившие перевернуть и обрушить все медицину вкупе с фармацевтикой, обладали либо крайне избирательным действием, либо чудовищными побочными эффектами.
Капитан