Таблетки, действительно, на два-три часа доводили боль до терпимого уровня, позволявшего даже посещать институтские лекции. Через какое-то время приступы прекратились, и Колыванов мало-помалу забыл неприятный случай. И не вспоминал почти три года.
Через три года все повторилось, и в значительно худшем варианте. Деньги у него уже водились, обратился к частным медикам, но результат не обнадежил – диагностировали воспаление тройничного нерва.
Можно было покончить с ним раз и навсегда, проведя несложную операцию-рассечение. Но подвижность и мимика правой стороны лица весьма бы отличались от аналогичных функций стороны левой.
А можно было заглушить боль анестетиками, дождавшись неизбежного улучшения – но тогда приступ мог повториться через непредсказуемый срок – может, через месяцы, может, через годы…
Колыванов от операции отказался, резонно рассудив, что отрезать что-либо куда проще, чем пришить обратно. К тому же случайно он обнаружил прекрасное обезболивающее, продаваемое без всякого рецепта – сто грамм водки или аналогичного по градусности продукта снимали без остатка на час-другой все симптомы. Два приступа за последние восемь лет Колыванов пережил успешно, но с такой силой накатило впервые…
…Он влетел в дом, не закрыв двери, бросился к шкафчику, где хранил запас дешевой водки – премию для достраивавших дом работяг. Другого спиртного на даче не оказалось.
Крутанул пробку, срывая резьбу, искать стакан было некогда, приложился к горлышку; пищевод бурно запротестовал, когда по нему покатилась тепловатая жидкость с отвратным запахом плохо очищенного спирта.
Подождал, держа бутылку в отставленной руке – никакого эффекта, резкая боль продолжала разрывать изнутри челюсти – снова приник к горлышку и долго не отрывал от губ.
Наконец подействовало, кровь зашумела в ушах, привычная обстановка гостиной виделась как сквозь слой воды или толстое, чуть мутноватое стекло – но боль, проклятая боль отступила.
Колыванов тяжело опустился на стул, его подташнивало, во рту стоял омерзительный вкус – тут же поднялся, подошел к крану, нацедил большую кружку, пил жадно, знаменитая вода проливалалась на рубашку; допил и медленно, пошатываясь, направился в спальню.
Два полных стакана дешевого пойла делали свое дело все быстрее и быстрее. Раздеться не осталось ни сил, ни желания, – Колыванов рухнул поперек кровати. Яркие красно-желтые пятна перед его закрывшимися глазами вращались все быстрее, сливаясь в творение абстракциониста-наркомана – и сопровождающий вращение звук становился выше и выше, устремляясь в ультразвуковую область. Потом исчез и он, и абстрактная картина – Колыванов провалился в липко-черную яму сна без сновидений.
Глава четвертая
Доклад Марченко-Чернорецкого (уцелевший фрагмент)
…еще