Но ожидание казалось не выносимо долгим. Прошло несколько лет, за которые Ая сменила кучу домов и всевозможных работ. В наши свидания она все чаще плакала, порой от нависающей безысходности или просто от усталости. Тогда я притягивал ее к себе, она клала голову мне на плечо, и я обнимал ее, гладил по волосам и успокаивал. Я вселял в нее уверенность, говорил, что все наладится и, она улыбалась. Целовала меня, сначала благодарно, потом нежно переходя в страстно и, мы занимались любовью.
Я наверное был законченный идиот, если смог испортить всю свою жизнь. А может быть, и не только свою. В один из дней я получил не хорошее письмо от Аи. Я получал подобные и раньше, ведь она была человеком настроения, и все свои накопившиеся эмоции тут же выплескивала. Она могла признаваться мне в любви и писать, как сильно скучает, а в следующей строчке давать понять, что мы больше никогда не увидимся из-за каких-то мелочей ею же придуманных. Но я знал по себе, что если любишь, то никаких преград не существует, тем более бытовых. А значит, она просто лгала мне про свои чувства.
После таких писем я ходил несколько дней в полном смятении. Работа валилась из рук, сон не шел, хотелось забиться в темный угол и тихо умирать. Одна только мысль о том, что я никто для нее, словно нож вонзалась в сердце, а осознание того, что я ее больше никогда не увижу, не смогу коснуться ее, почувствовать тонкий аромат ее волос и просто быть рядом, проворачивала этот нож до самого нутра, вырезая органы и опустошая душу.
В этот раз я получил подобное письмо, которое подкосило меня на месте. Я был зол на нее, на себя и на все остальное. А до кучи, заседание по поводу меня хотели отложить еще на пару лет.
Я вышел из своей камеры и побрел по коридору, невидяще смотря вперед. Какой-то отморозок, проходя мимо ляпнул: «Эй, ну как там твоя подружка-проститутка? Может одолжишь ее на выходной?» Я просто вытащил заточку и распорол ему живот, а потом заставил жрать его же собственные кишки. Потом последовал карцер на 30 дней, и личное дело было отправлено в архив с печатью: «Пересмотру не подлежит».
Через месяц Ая приехала ко мне как обычно. Естественно бытовые проблемы не заставили ее отказаться от встречи со мной. Я рассказал ей, что произошло и, умолял простить, если она конечно сможет. Она горько улыбнулась и обняла меня.
– Эх ты! Столько лет, а ничему не научился. Ну ничего, когда-нибудь ты расплатишься за все свои грехи сполна, – сказала она и я заметил озорные огоньки в ее глазах. «Значит, простила», – подумал я.
– Ха! А что же я по-твоему делаю сейчас? Я сижу в этом богом забытом месте и не имею возможности жить с любимой, разве не это плата за всё содеянное?
– Ну, у тебя ведь был шанс сдержаться, но ты не использовал его. Опять преступил закон. Может быть, в следующей жизни ты родишься маленькой хрупкой девочкой и не сможешь никому навредить? – она