говаривал А. Твардовский в стихотворении
«Я знаю, никакой моей вины…». В литературе возможны самые неожиданные вины и ауканья. И в «Братьях Карамазовых», и в «Вальдшнепах» присутствует, например, особый тип наратора. Это не просто «первое лицо», как в фольклоре или в староромантических произведениях; это повествователь как движущая сила нарации, сила, которая как бы советуется с читателем и пытается удержать его «при себе». Даже «великий инквизитор» в романе Ф. Достоевского действует не от свого имени, а так, как представлялся он Ивану в сотворенной им якобы поэме. Такого типа наратор есть и в «Вальдшнепах» Н. Хвылевого. Что это за форма художественного мышления – нынче уже не загадка. Лев Николаевич, как известно, не любил «Братьев Карамазовых» за то, что их автор «разшвыривает как попало самые серьезные вопросы, перемешивая их с романтическими» (10, 712). Иначе говоря, Л. Толстому не нравился у Достоевского романтизм. В. Кожинов считал, что творчество Ф. Достоевского – прежде всего романтическое творчество (4, 117). По мнению Д. Лихачёва, произведения Ф. Достоевского могут быть прочитаны и как реалистические, и как романтические (8, 29). Как говаривал Шариков из «Собачьего сердца» М. Булгакова, я не согласен с обеими. В художественном письме Ф. Достоевского наличествуют элементы не романтизма, а
неоромантизма. А это уже стиль раннего модернизма. Н. Хвылевого, как представителя высокого модернизма, именно модернистский неоромантизм Ф. Достоевского и привораживал. Так называемые «неправильные» герои Ф. Достоевского – это тоже сигналы модернизма. Сигналы с усиленным вниманием к индивидуальности героев и к более крупным обобщениям, нежели в реализме или романтизме. Чего стоит мысль Мити Карамазова о том, что дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей. Н. Хвылевой именно потому так яростно протестовал против «старых» литературных стилей, что увлечен был новым, модернистским стилем, который он для себя называл «романтикой витаизма». По его мнению, витаизм – это жизнь во всех проявлениях, даже с самыми отвратительными ее сторонами. Черты такого романтического (нео-)витаизма он усматривал и в художественном мышлении Ф. Достоевского, что и побудило писателя взять у него даже имена его героев. Отсюда, кстати, противоречивость публицистических высказываний Н. Хвылевого, что украинской литературе, мол, следует уйти от стилей российской литературы и целиком сориентироваться на литературу психологической Европы. Этот тезис его был предметом самой острой дискуссии, которая длилась на Украине в течение трех лет – 1925–1928-й годы. Из литературной плоскости она перешагнула в политическую и в нее вмешался было даже сам Сталин: он осудил некоторые публицистические высказывания Н. Хвылевого (9, 485–489), что стало в конечном итоге причиной «изгнания» писателя из литературного процесса Украины. Хоронили писателя-самоубийцу с почестями, но вскоре осудили за… «хвылевизм». Не последнюю роль в этом «хвылевизме» играла и связь его творчества с творчеством «архискверного Достоевского»
