Она развела ладони, как заправский рыбак, посмотрела на воображаемый ключ и, подумав, добавила к размеру ещё сантиметров пять.
– От такие! И каждый по полкило, не меньше. А теперь представьте себе, что их – связка. Каково? От сарая, от амбара, от той кладовой, от этой, от мельницы опять же…
Артём зевал от жары, вагонной качки и затянувшегося душного вступления. Но с сыном мне было уютно, и я гордился тем, что он уже вырос и мы, мужики, едем вдвоём в свой первый дальний поход и слушаем познавательную быль.
– И кольцо ещё, поди, с калач. Там на кольце полпуда будет, этих ключей. Так он и ходил с ключами, мельник-то этот. А жил там ещё человек на выселках. По фамилии не помню, запамятовала. Это давно было, мне люди рассказывали. На "Г" как-то фамилия. Самый чертячий был человек. Обёртывался…
Женщина умолкла и посматривала выжидающе то на меня, то на Артёма. Как-то странно у неё получалось смотреть. Вроде улыбается, а сама глазами прожигает. Я даже поёжился.
– Обёртывался чем? – спрашиваю и посмеиваюсь.
– Не чем, а в кого. Кем.
– Оборачивался? Оборотень?
– Ну да. Поросёнком обёртывался. Оборачивался то-есть. Как поросёнка ничейного люди видели на дороге, так и всё.
И она опять замолчала.
Я улыбнулся, потому что уже слышал или читал когда-то похожую байку и теперь ожидал знакомых сюжетных поворотов, а вот Артёмка побледнел.
– Всё нормально? Тебе не жарко? – встрепенулся я над сыном.
А то мало ли – укачало или ещё что…
– Не жарко, – ответил он тихо, – просто наша фамилия тоже на букву "Г".
Мы с Мариной Игнатьевной засмеялись так, что заглушили хохотом мерный, ритмичный стук под вагонным полом, а четвёртый наш пассажир, статный старик, одетый, несмотря на жару, в плотные чёрные штаны и холщовую рубаху с длинным рукавом, заворочался на верхней полке. По виду он был то ли священник, то ли старовер, то ли заблудившийся во времени чернокнижник. Как зашёл на вокзале в вагон, обмахнув проводницу смоляной, с седым клоком, бородищей, так сразу полез к себе наверх и до сих пор, видимо, спал. Во всяком случае, мы ещё не слышали от него ни звука.
– И что было с людьми, которые видели поросёнка? – мне было любопытно дослушать историю до конца.
– Что-что, – отозвалась попутчица, – Заболевали, сохли, несчастный случай какой приключался, скотина околевала у них… – перечисляя беды, она всё так же странно улыбалась, – Умирали они, вот что.
На слове "умирали" женщина понизила голос до шёпота, но именно после этого шипящего, по-змеиному пугающего глагола с верхней полки донёсся вздох.
– О, нечистый, вздыхает… колдун, – буркнула Марина Игнатьевна себе под нос.
Заметно было, что она занервничала.
– А как определили, что именно тот человек на букву "Г" был оборотнем? – подыграл я расказчице, сделав вид, будто верю во всю эту ерунду.
– А-а… Мельник его увидал. Смотрит – поросёнок в амбар залез,