для глаз липучке,
не о любви гадают -
о случке.
Здесь, на земле
по язычески нравственной,
свой сорняк
во сто крат лекарственней !
Боги шепнут, и сметет разом
эхом, нацеленным в сон разума,
краски бесстыдные, запахи вздорные,
всякие выпуклости беспризорные.
В нашей обители ортодоксальной
новое хуже чем грех повальный.
Эхинацея.
Эх и нация.
Верить не тем
и не тех бояться.
Неброской нитью
на холст равнины,
упав, не ныть
и не корчить мины,
в иглу вдеваться,
давясь от смеха.
Такая нация.
Такое эхо.
Решето
То, как плохо жили – забыто.
С нашей памятью-решетом
разведем еще паразитов
и забудем, как плохо живем.
Позитивы в заветном альбоме,
песня бодрая про запас.
Только, как мы ее не гоним,
наша грусть догоняет нас.
Виновато царапает струны
недолеченная тоска.
Надо ж быть условно разумным,
чтоб мозги в вине полоскать,
разбавляя снова и снова
эту горечь слова “вина”.
Надо ж быть разумным условно,
чтоб себя ни в чем никогда.
То ли “измами” дух отравлен,
то ли силам небес каюк -
обскакала лошадка Дарвин
Моисея на целый круг.
Рот в улыбке, а взгляд рассеян.
Полагаясь на статус-кво
мы, конечно, за Моисея,
только ставим не него.
Назовите это эпохой,
назовите меня горшком…
Вообще мы жили неплохо,
но все лучше и лучше живем.
Быть человеком
Наши смыслы зашиты под кожей
в капсулах прочных и не очень.
Ты обнимешь меня и ничем не поможешь,
а толкнешь и спасешь от пустых многоточий.
Закипит в кровеносном сосуде
и по нервам, как по изломанным рекам,
пойдет предписание – выбиться в люди,
убиться или стать человеком.
Слово за слово -
имя названо.
Полно выть на фонарь космический,
посылая запросы праздные,
ведь ответ один – риторический.
Один для всех,
для каждого свой.
Как поделено, так уж поделено.
Сердце не связано с головой
в этой реальности непараллельной.
Он дитя на руках у Венеры,
Мальчишка, играющий с дыркой от бублика.
Он может без нас, но не может без веры,
а вере нужны комплименты и публика.
Под одной кислородной подушкой
спрятаны головы, спрятаны задницы.
А мальчик хохочет, ломая игрушку -
он еще маленький, ему уже нравится.
Снегурочка
Она приходит по ночам,
садится, молча, у постели.
Умелых пальцев холодок
на горло давит неспеша.
Она похожа на врача,
но