Кто?! Кто это говорит? Какой, к дьяволу, катализатор? Химики чёртовы.
Но сдавило виски. И сдавило так, что рот раскрылся и вилка из руки выпала.
– Не н-нааадо… – простонал Агафонов, – прошу… н-не…
Отпустило. Резко. Голоса стихли.
Тьфу, наваждение…
Агафонов открыл глаза, встряхнул головой и посмотрел перед собой. В чашке плавал кусочек булки. Изо рта выпал? Во время приступа?
Приступ? О, Господи! Что вообще это было?
Вместо ответа снова ухнуло. Чуть барабанные перепонки не разорвало.
Теперь перед глазами встала чёрная пелена… Но никто ни о чём больше не кричал. Не говорил даже. Лишь из непроглядной тьмы выскочил вдруг маленький самолётик, который, натужно потрескивая мотором, вытянул за собой из крохотного резинового облачка развевающееся белое полотнище с намалёванным на нём лозунгом… Лозунгом? Ой…
С лозунгом??? Нет, это же… Подсказка?
«ПОСМОТРИ В РУКЕ».
В какой руке? В чьей? Что посмотреть? Вот зараза!
Нда… Работать надо поменьше. И спать дома. Дома!
Иначе и сбрендить недолга.
7. [Два года назад. Продолжение 2] Осмысление
Дарька погрузилась в депрессию. В глубочайшую.
Встреча с Терпиловым, от которой она ждала всего лишь увлекательной истории для будущего сценария, обернулась тяжким душевным расстройством. Юная мечтательница – по сути ребёнок, – видевшая ещё вчера за каждой яркой звёздочкой в небе красивую волшебную сказку, была насильно подведена вплотную к кипящему котлу нравственных страданий. Да, пока на экскурсию. Но даже те переживания, которые Дария испытывала в раннем детстве, когда умер отец, и три года назад, когда её не приняли московские однокурсники, казались ей теперь мимолётными огорчениями. Тогда она здорово расстраивалась, но о том, чтобы оказаться на краю пропасти – чёрной бездны сомнений, не могло быть и речи. Сейчас же вера её в окружающих, а главное – в саму себя, здорово пошатнулась.
Дарька целыми днями лежала на кровати, уставив отсутствующий взгляд в потолок. Не отвечала ни на телефонные звонки, ни на стук в дверь. Не открывала никому, кроме курьеров. Даже Эрно. Питалась какой-то дрянью, изредка заказывая её через Интернет. За неделю она ни разу ни то что не приняла душ, даже зубов не почистила. Живые мысли, разросшиеся чудовищным спрутом из внушения, сделанного странным русским, сейчас не просто одолевали крайне впечатлительную особу. Они натурально сводили с ума. Медленно, но верно.
Откуда-то из глубины подсознания то и дело доносились слабые голоса: очнись, встань, дёрни себя за волосы, стукнись головой о стену – сделай хоть что-нибудь, но выйди на свет. Наплюй на всё и живи… Просто живи… Однако сил противостоять легионам сомнений и порождаемых ими чёрных мыслей не было. Не осталось…
Тогда-то и явился Макферерли.
Продюсер, не на шутку обеспокоенный долгим молчанием