Пролог
Город, стоящий на берегу реки Преголя и носящий имя Калининград, имеет долгую и славную историю. Но начинается история края отнюдь не с 1255 года, когда крестоносцы воздвигли на месте прусского городища Твангсте свою крепость Кёнигсберг. И даже не с тех давних времён, когда сюда, по преданиям, прибыли братья Видевут и Брутен, которые явились основоположниками новых устоев жизни и верований древних пруссов. Как и у многих народов, в том числе, безвестно канувших в Лету, история прусских племён уходит корнями в глубокую древность…
В данной книге мы приоткрываем лишь одну интереснейшую страницу жизни Кёнигсберга-Калининграда. Речь пойдёт о пребывании Восточной Пруссии в составе Российской империи в 1758—1762 годах.
Восемнадцатый век – век не только бесконечных и кровавых войн, это ещё и век просвещения и науки. Даже в период Семилетней войны, унёсшей тысячи жизней на полях сражений в Европе, некоторые пытливые умы изучали свойства электричества и пытались использовать их на благо людей.
В Кёнигсбергском университете Альбертине трудились учёные: физики, медики и философы. У каждого – свой взгляд на электрическую «материю», своё мнение об её целебных возможностях и смертельных опасностях.
Одни делали замечательные открытия, другие старались завладеть результатами их исследований.
Тут тоже шла война.
Здесь рождалась великая дружба.
И любовь к своей родине.
А также – к Женщине.
ЧАСТЬ I. СВЕТЛАЯ СТОРОНА СИЛЫ
Глава 1. Весна в русском Кёнигсберге
Весна 1761 года влетела в Кёнигсберг резвой русской тройкой, звон бубенцов которой слышен далеко в округе. Это и неудивительно – столица Восточной Пруссии уже три года как находилась в составе Российской империи (1), а её жители по доброй воле присягнули на верность императрице Елизавете Петровне. Сам факт входа в город русской армии очевидец того события, А. Т. Болотов, описал так: «Все улицы, окна и кровли домов усеяны были бесчисленным множеством народа. Стечение оного было превеликое, ибо все жадничали видеть наши войска и самого командира, графа Фермора, а как присовокуплялся к тому и звон колоколов во всем городе, и играние на всех башнях и колокольнях в трубы и литавры, продолжавшееся во всё время шествия, то всё сие придавало оному ещё более пышности и великолепия.»
Нынче наступила четвертая весна многолюдного древнего города под Российской короной. Но хотя ласковое солнце всё чаще заглядывало на улицы Кёнигсберга, повсеместно звенела капель, а кучи снега, убранного с мостовых, на глазах темнели и оседали, несмотря на то, что весёлые ручейки бежали по выложенным брусчаткой улочкам вниз, пополняя серые воды Прегеля, по ночам знобящую стынь в город возвращали дующие с Остзее (2) пронизывающие ветра.
…Откуда-то из глубин Королевского замка повеяло холодом. Ветер противно выл и поскуливал в щелях… Андрей Тимофеевич Болотов, недавно получивший звание поручика, служащий письмоводителем у губернатора Восточной Пруссии Василия Ивановича Суворова, а также выполняющий функции адъютанта последнего, накинул на плечи тёплую шерстяную накидку и склонился над своими записями.
Что это был за человек Андрей Тимофеевич? Несомненно, он обладал жизнелюбием, открытым сердцем и пытливым умом. Он ещё с юных лет приучился не страшиться трудностей, поэтому всегда добивался намеченной цели. Даже с наступлением «чёрных полос» в повседневной жизни, двадцатидвухлетний офицер никогда не унывал и не давал падать духом своим сотоварищам, вдохновляя их на большие дела и заставляя поверить в собственные силы. Эти качества не раз позволяли ему выходить с триумфом из самых скверных ситуаций. Окружающие уважали его за честность, ценили за порядочность, безупречный вкус, чувство прекрасного и жажду исследований…
Природа наделила молодого поручика обычной славянской внешностью: прямыми светлыми волосами, зачесанными назад, высоким лбом, несколько крупными носом и губами, внимательными и чуть грустными глазами. Но главное, разумеется, не в чертах лица, точнее – не только в них… В нём чувствовалось некое внутреннее равновесие и душевный покой. Именно такая гармония сглаживает чуть заметные недостатки наружности, делает ровной походку, статной фигуру и осанку.
Кабинет, который занимал Болотов, имел четыре шага в длину и три в ширину. Пара скрипучих стульев, шкаф со служебными документами, небольшой топчан и стол, на котором стоял канделябр с тремя свечами, составляли весь его интерьер. На столе лежали листы бумаги, рядом расположилась чернильница с перьями. Поручик в редкие свободные минуты делал заметки о своих воинских походах и жизни в Кёнигсберге, которая так отличалась от жизни в Петербурге и Тульской губернии, где у Болотова находилось родительское имение.
Здесь же, в Кёнигсберге, в районе Штайндамм поручик занимал комнаты в кирпичном доме, расположенном неподалёку от кирхи, в которой уже не первый год проводились православные богослужения. Подобных домов возле кирхи было много, они