Такой поворот дела вызвал очередной приступ злости против этого состоятельного и состоявшегося в той жизни человека, который я, конечно же, по молодости лет и природной скромности не высказал ему. Может быть, это было не правильно? Родителям я тогда не рассказывал ничего о нашем весьма прохладном разговоре. Стал самостоятельно изыскивать объявления в газетах и, где возможно, о вариантах работы. Это вызвало, разумеется, у родителей моих непонимание и расспросы на тему того, почему я не хочу у родственника работать. Не помню уже, что я ответил, наверное, что с его слов работы у него для меня нет. Это, конечно, в очередной раз расстроило маму, отец, как водится, не знал, что и сказать, как-то за таким безвыходным молчанием этот разговор и закончился.
Я остался на пару недель жить в общежитии. Пока новорусский родственник был во Владивостоке. Как-то он меня подбросил на машине до общежития, поинтересовался, где я намерен жить, я ему сказал, что пока что в общежитии. Он ответил, что в его время, когда он жил в этом же общежитии, оно на лето закрывалось на ключ, и никто там не жил. Я ему сказал, что сейчас времена другие, у меня есть возможность там остаться.
В общем, как-то я перекантовался те две недели там. Взял себе вторым «нелегалом» Ивана Калиниченко, студента с Сахалина, который учился в Питере, проездом был во Владике, и по знакомству нашему общему с одним сахалинцем попросился на несколько дней там остановиться. На ночь мы закрывали дверь на ключ и старались не попадаться на глаза «операм» – студентам охраны общежития, а также менту, жившему там, Игорю Шамову.
Тогда мы с ним ещё не были толком знакомы. А он пришёл целенаправленно проверить нашу комнату в тот вечер. И чёрт его знает почему, может быть, он пригрозил, что так или иначе дверь откроет ключом-вездеходом, но мы ему открыли дверь. Иван в тот вечер рисовал что-то, он представлялся молодым человеком с разносторонними интересами, в том числе к художествам. На меня его абстрактные картины не производили впечатления, чем он, видимо был раздражён.
Однако в тот раз Шамов строго посмотрел на нас, а не на ивановы картины, расспросил кто есть кто, по моему адресу сказал, что моё лицо ему знакомо, видел раньше уже, что я в этом общежитии живу. Насчёт Ивана терзали его смутные сомнения, кто это и что он тут делает. Мы ему объясняли что-то честное пионерское, что я вот лишь на пару дней задержался тут в городе да прихожу присмотреть за комнатой, где много осталось наших вещей, а Ивана принял по старой дружбе на пару дней проездом с Сахалина в Питер. Так или иначе, в тот раз этот разговор не имел юридических последствий для нас. Игорь в связи с тем произвёл на меня благоприятное впечатление. Через пару дней Иван уехал в Питер.
Через