Задумавшись так, Яна не замечала и половины происходящего, которое так стремилась запомнить; стихи давно уже звучали где-то очень далеко от нее, а сама она унеслась мечтами то ли в прошлое, то ли в будущее.
2
Маяковский остался позади. Новая зима началась в Москве, и Университет засы́пало первым снегом, а на фоне пушистых снежных шапок показались уже первые шапочки с помпонами на хорошеньких, на столь различных головках девочек-студенток.
Но не было среди них одной, светлой и ясной, не было уже две недели, и отсутствие её так же заметила лишь одна – темная и беспокойная.
Лиза исчезла.
И третья неделя, первая зимняя неделя началась в Университете для Яны как одинокая и странная.
Покорившись этому, Яна сидела в небольшой аудитории на девятом этаже Старого гуманитарного корпуса, ожидая начала семинара и бездумно наблюдала за плывущей по кругу секундной стрелкой часов, висевших слева от двери. Когда вдруг еле заметно шевельнулась стрелка минутная, сдвинувшись на миллиметр и показав ровно три часа дня, в коридоре, дверь в который была открыта, совсем уже близко послышались быстрые уверенные шаги.
– Добрый день, коллеги! Рад видеть вас всех сегодня в добром здравии и хорошем настроении! У всех ведь оно хорошее, не так ли? Если нет, я буду вынужден поставить вот этот чайник кипятиться, а сам спущусь на первый этаж за упаковкой чая, который так некстати закончился!.. – с этими словами Холмиков появился в дверях и остановился на секунду, не дойдя до большого кожаного кресла, – которое собственным трудом доставил в Старый гуманитарный корпус уже более года назад, произведя тем самым эффект совершенно неописуемый на каждого пожилого преподавателя, не смевшего и помыслить о подобной роскоши. Холмиков остановился, но так как возражений не услышал, и все, казалось, действительно были в хорошем настроении, прошел в конец кабинета; положив папку и айфон на стол, сам он расположился в кресле, откинувшись назад и сцепив руки в замок.
Обведя