Так вот, карета стояла запряжённая, а Иван Ильич запаздывал. Лошади нетерпеливо грызли уздцы, а Фёдор терпеливо ждал. Особняк находился на тихой улице в десяти минутах езды от Управы и в это утро редкий экипаж проносился мимо, стуча колёсами по неровностям дороги. Воробьи чирикали и купались в придорожной пыли, а облезлая кошка смотрела на них, пытаясь подобраться ближе. Иван Ильич надел мундир и вышел из спальни.
– Глафира!
– Ась, батюшка?
– Скажи Анфиске, пусть приберётся у меня. Где она?
– Здеся батюшка.
Анфиса со смущённым видом вышла из каморки, предназначенной для прислуги.
– Где ж ты пропадала поутру? Спала что ли?
– Никак нет, батюшка, – пришла на выручку Глафира. – По надобности ходила.
– А-а, так бы и сказала. Надобность нужно удовлетворять, – сказал больше себе уходя бургомистр, и вышел из дому.
Выйдя на улицу, Его Превосходительство поздоровался с дворником.
– Здравия желаю, Ваше Сиятельство! – дворник Пантелеймон почтительно снял картуз*.
– Здоров, Пантелеймон!
Его Превосходительство был прост в обращении с народом, помня о своих корнях.
– Здравия желаю, Ваше Превосходительство! – вторил дворнику Фёдор, услужливо распахивая скрипучую дверцу дилижанса.
– Здоров, Фёдор! Что дверца то поскрипывает? Ты её салом смажь, салом. Поди к Глафирке, скажи сала треба смазать. И колёса посмотри. Не ровен час скрипеть начнут, конфуза не оберёшься. Ну, поехали, с богом!
Кучер сел на передок, дёрнул вожжи и застоявшиеся рысаки понеслись по улице. Начался новый день в череде прочих.
Глава II
Итак, мой дорогой читатель, надеюсь, я тебя не утомил неважным началом дня для нашего главного героя? Нет? Тогда слушай.
Приехав на службу, Иван Ильич первым делом осведомился у секретаря, нет ли срочных дел к нему. Поскольку таковых не нашлось, он запросил прессу. «Ведомости» он просматривал первым делом, ибо обязан был быть в курсе всех последних событий города. Вот и на этот раз, секретарь принёс ему стопку свежих газет, пахших типографской краской. Наверху лежали «Губернские Ведомости», затем «Московские Ведомости»*, которые он любил читать особо из-за пикантных подробностей скандалов, время от времени сотрясающих московское дворянское общество. «Столичную Жизнь» он просматривал последней, ибо она была наискучнейшей газетой, где разве что уголовная хроника оживляла страницы. Закончив с прессой, он принимал доклад полицмейстера* о наиболее значительных происшествиях за прошедшие сутки и выпроводив его, начинал писать служебную записку в Департамент