застывший искорками на гранях кристаллов,
узорчатостью серебра, как пением хоралов
церковность славит свой уклад для всего мира,
также стремится приукрасить фото Анны,
которую уже целует солнца блик —
там, в отражении воды, Зверь прячет лик…
и лучше всё исполнить так, чтоб не обманны
для Волкодлака оказались уверенья
солнца лучей, что будет рада поцелую
девичья юность… Жаль, слова «Ань, я тоскую»
остались только звуками стихотворенья;
и строк витиеватость навсегда вошла
в фантазию изысканности ювелирной,
чтобы известность Аннушки стала всемирной,
если уж сущность Хищника их привнесла
орнаментальностью в созвучия металла,
воспев кузнечной ковки звон как музыкальность,
и в унисон хоральный слов влилась тональность,
чтобы душа девичья смысл тоски впитала:
«Склониться бы незримо пред душою милой;
лицом уткнуться в Аннушки чужой колени…
Кто Анну, также как и я, ещё оценит,
с отказом для меня не став даже постылой,
не говоря уже о том, что должен Зверь
теперь маниакально всех возненавидеть,
чтобы считать правом своим – Анну обидеть,
и правдой ревности ломать квартиры дверь?
Ласкать любимую фигурку Зверя взглядом
и наслаждаться телом, за ткани нарядом,
от счастья близости с сердечком обомлев,
хотелось бы! Жаль, это лишь мечты напев…»
*****
Фотокомментарий №0048
Облик красивой женщины – Анной! – застыл
в волшебном сумраке чарующим укором,
служа для Волкодлака мрачным приговором:
«Тебя никто дарить мне „Коммент“ не просил!»
Луны сиянье обрисовывает замок
из моих грёз, мыслями созданный для Анны!
Неужто Хищник-Волкодлак настолько странный,
что выползает из обычных людских «рамок»
во мраке скал – чертогов из камней замшелых;
луной облитых, словно колдовства свеченьем! —
Уродом-Оборотнем, приводя в страх смелых,
расплаты жаждущих, с великим самомненьем,
над Волкодлаком, в ответ скалящим клыки
с бликами на стекающей слюною злобе;
с глухим урчаньем ярости в Зверя утробе:
воздеть на пики кто решил иль на штыки
печатно-нецензурных слов с рукоприкладством
в «войне миров» между отцами и детьми?
Тургеневские «битвы» связаны с людьми,
Хищник же наделён совсем другим «богатством»:
не угрожать слегка, а сразу рвать – в куски,
спортивных поединков правила втоптав
в месиво из крови и плоти, – тех, чей нрав
теперь лишь мозга брызгами красит виски
взломанных черепов, горячность остужая
трупов, испачкавших волны прохладный