– Здесь вы ошибаетесь. Договориться можно даже с гуано, если знать, как подойти, – уверенно парировал Магнус.
– Сравненьице у вас, конечно, любопытное, – фыркнул Ромул, раздосадованный тем, что Магнус не оценил его заслуг. – А замараться не боитесь?
– Ну да, возможно, со сравнением я поспешил. Хорошо, перефразирую, договориться с противником или убить его, что человечнее? – Магнус надеялся, что хотя бы этот его вопрос поможет центуриону отказаться от заблуждений.
– Убить его, – Ромул настойчиво продолжал в том же духе, – чтобы он больше не мог жечь деревни.
– Но почему вы так уверены в том, что он будет жечь эти треклятые деревни? – Трибун терял терпение. – Почему так тяжело понять, что если вы проливаете кровь, то…
Но он перебил его взмахом руки.
– Обождите. – Голос его на нотку повысился. – Про уверенность заговорили вы. Еще с самого начала я сказал, доверяйте моему опыту…
– А вы, я смотрю, совершенно не скромный человек.
– Скромность – удел женщин, – он довольно усмехнулся, будто одной гениальной мыслью опровергнул весь ход рассуждений, – а я, что, должен вести себя как баба?
Магнус нашел, за что уцепиться.
– Вы уверены в том, что ваш опыт отвечает на все вопросы?
– Мой опыт показал себя в деле, – он кивнул самому себе, – шестьдесят лет, все-таки. Но это не уверенность, боги правые. Что за паскудное слово уверенность? То ли вера, то ли нет.
– Личный опыт чересчур субъективен.
– Не гневайтесь, но вы в свои двадцать слишком еще мало пожили, чтобы говорить, что субяктивно, а что несубяктивно…
«Здесь, дорогой центурион, вы ошибаетесь, на поприще сенатских дебатов один год проходит, как десять лет, это вам не игра в догонялки за призраками мятежников и бандитов!» – но вслух Магнус этого не сказал, ибо продолжать диалог можно было до бесконечности, а к согласию так и не прийти. Окунувшись в мерцание луговых перезвуков, он отошел к вымосткам дороги, слушая, как Ги обменивается мнением о сегодняшнем дне с одним из солдат, как всхрапывает Пустельга, и как раздается смачное цок-цок из-под ее копыт, то ускоряясь на йоту то теряясь в общем гуле.
Небо оттянуло облака к морю, сияя лазоревым атласом. Близилась долгожданная встреча с городом. Всадники спустились в долину.
АРГЕЛАЙН – передавал указатель на рунах эфиллики9. Под надписью было выщерблено оставшееся расстояние. Десять стадий10 – всего-ничего. Всадники подстегнули коней.
Аргелайн называли городом над городами. С его высоких иззубренных стен Империя диктовала волю зарубежным странам, следила за морскими просторами, бдительно охраняла мир на своих землях. Тысячи и тысячи миль занимала она, раскинув паутину дорог по четырем сторонам света, но в каком бы захолустье не находился