Вечером раздавался бабушкин крик: “Миши! Миши!”(падежей бабушка не признавала). Он слышал, но не отзывался. А потом ему становилось её жалко, и он возвращался. И еще. Рядом было море. Самое прекрасное на свете Черное море. Совсем рядом. Свернуть за угол Виноградной, чуть-чуть по Морской и вот уже набережная. Он часто думал: почему не чувствовал себя тогда счастливым? Потом понял. Господи! Да он даже не знал тогда этого слова. Просто он был частью всего этого. Этого солнца, неба, моря, деревьев, травы, кузнечиков, которых так любил ловить, а потом, наигравшись, отпускал, и многого чего другого, чего даже не знал. Просто знал, что оно есть, что оно где-то близко, рядом. И еще чего-то огромного, неведомого, таинственного за пределами двора, за нестрашным своим королевством. Потом он понял. Еще не было отдельного я и остальное. В этом было все дело. Счастье, полное счастье бывает только тогда. А потом только иногда. Редкое, пугливое, тревожное, ненадежное.
Вспомнился рассказ Брэдбери.
Трое американцев застряли в пустыне. Сломался старый пикап. Неожиданно один из них увидел мираж. Прекрасный, сказочной красоты город. Самое интересное – мираж не исчезал ни на следующий день, ни потом. Он вообще не исчезал. Тогда они прибили табличку и написали на ней: “Город счастья”.Ведь счастье так похоже на мираж. Оказалось, можно застолбить даже мираж. Но ведь счастье все-таки не мираж. Только похоже. Не более.
А вставать все не хотелось. Ведь предстоял еще один ненужный день, которых и так уже было слишком много.
Туман
Сегодня он тосковал. Собственно, с ним это случалось часто, слишком часто, точнее, почти всегда, невидимой тенью сопровождая его, где бы он ни был. По сути, с детства. С тех самых пор, как ощутил себя чем-то отдельным от других. И это его отдельное никак не совпадало с общим. То ли не совпадал он, то ли оно. Но какое это имело значение?
Даже когда случалось то, о чем мечтал (чаще всего напрасно и долго), даже тогда все оборачивалось скукой и разочарованием, как картина маслом вблизи. Ну, не мог он жить суетой. Не мог и все. Нужно было что-то еще. Вернее даже наоборот. Сначала что-то еще (что именно он и сам толком не знал), а потом – ладно. Пусть будет то, что есть. Утренний туман почти рассеялся. День обещал быть прекрасным. Вспомнились другие туманы когда-то, давным-давно. Была какая-то связь с ними. Давняя, не случайная. Вспомнился Киев в морозной изморози туманов. Боже! Как он был прекрасен этот его город, может быть самый прекрасный город на свете. В тумане, в снегу, сверкающим под зимним солнцем, весной, осенью…Всегда. Город, в котором родился, в котором прожил всего-то семь лет, потом приезжал только в отпуск, да и то – на неделю не больше, потому что остальное