– А в остальное время? – интересуется. – Туда нельзя попасть или как-то можно?
– Не знаю, не узнавал, – отвечаю. – Хотите поучаствовать?
– Я? – удивляется. – Нарушить двухсотлетнюю традицию и выйти на ринг? – смеётся.
– Зачем? У вас есть я.
– Вот ещё, – фыркает. – Хочешь посостязаться?
Пожимаю плечами.
– Ну нет, – сообщает, – я тебя в какую-то дурь, да ещё и без страховки, втравливать не собираюсь. А вот съездить в качестве зрителей… Можно попробовать. А победителю что?
– Поскольку победителем считается не раб, а его господин, то ему достаётся какой-то приз, да ещё обед с главой своего рода.
Тамалия
Да, вот это уже интересно. Жаль, невозможно. Уж Антером я точно рисковать не буду.
– А у бедных рабов, как обычно, никаких стимулов?
– Вроде по негласной традиции им день отдыха положен. Не-рабской жизни.
Молчу. Как же развалить чёртов гадюшник?!
Что-то прохладно, нужно будет два одеяла брать. Господи, о чём я думаю. Нужно прекращать, оставить Антера в покое и заниматься своим делом. А из него вытащить грёбаный чип, чтобы наконец-то смог сориентироваться в жизни, определить, чем хочет заниматься, и начал тратить время на себя.
Не могу уйти. Не после того, как попросил полежать с ним. Как же хочется думать, что ты не считаешь меня таринской тварью! Но я останусь здесь с тобой, даже если это просто нужно тебе для того, чтобы вспомнить себя, почувствовать человеком, мужчиной. Нормальным.
Молчим. Мысли улетают в какие-то дали и горизонты, ну почему мы не встретились в других обстоятельствах? Впрочем, тогда я не узнала бы всю силу твоей личности, твоих внутренних принципов, невероятной души. Может быть когда-нибудь, через несколько лет я тебя найду. Сможешь ли смириться с тем, что я была хозяйкой, что зависел от меня, что видела тебя не в самых приятных для гордости ситуациях?
Едва ли, наверное.
– Тали? Ты спишь? – спрашивает тихо. Молчу закрыв глаза. Наверное, это лучшее завершение сегодняшнего вечера. Принимай решение сам.
– Тали? – зовёт, проводит пальцами по щеке, стараюсь максимально расслабить мышцы и сделать дыхание медленным и ровным. Господи, когда так нежно притрагиваешься, я готова забыть обо всём на свете! Какое-то время лежит рядом, по-моему, прикасается губами к волосам. Почти хочу, чтобы поцеловал, по-настоящему; осознаю, что это было бы концом. Не смогла бы оттолкнуть. Не смогла бы устоять. Не смогла бы продолжать здесь работать.
Встаёт аккуратно, поднимает меня. Относит в комнату, укладывает в кровать. Укрывает.
Борюсь с желанием закинуть руки ему на шею, притянуть к себе, уложить рядом и не отпускать. Никогда и никуда.
Кажется, сидит на полу, рассматривает. Шевелюсь, поворачиваюсь. Бесшумно поднимается и уходит. Может, зря я. Но так правильно.
Глава восемнадцатая
Тамалия
Совсем