– О нашей свадьбе, – засмеялась мама. Отец вскинул брови и тоже пожал плечами.
– Сначала не до этого было, а потом как-то не собрались…
Я снова вспомнил подслушанный разговор годовалой давности. Тогда я не придал этому значения, но теперь все встало на свои места. Точно… отец предлагал, но мама отказывала из-за «интрижек отца». Я нахмурился, отворачиваясь.
Через несколько минут появился Император и Кларисс. Я обмер, привстав. Это была не Кларисс.
Нет, это была Кларисс! Но она была такая… это была не она.
Зал поднялся в оглушительном крике, свисте, аплодисментах. Ранцесс и полукровка медленно, с застывшими улыбками на лицах, спускались по левой лестнице в море ковра. Я во все глаза смотрел, пытаясь понять. Я знал ее всю жизнь…
– Это колье!
– А? – Целесс обернулась ко мне, не переставая улыбаться.
– Колье! – крикнул я ей на ухо.
– Что колье? – не поняла она. Я мотнул головой.
Крики заглушила музыка. В головах присутствующих (я был уверен, что во всех Объединенных Землях) пронеслась счастливая улыбка Императора, его приветствие и благодарность. Наверное, я что-то пропустил, через треть залы пытаясь мысленно дотянутся до колье Кларисс.
– Андрес… – осекла меня Целесс, и я обернулся. Духота сводила с ума, я казался себе рыбой, выброшенной на берег. – Пойдем на балкон, если хочешь.
Я быстро кивнул и поднялся, но вместо того, чтобы пойти за Целесс, направился к Кларисс.
– Это колье… – проговорил я, краснея. Кларисс обратила на меня сверкающий взгляд и улыбку.
– Андрес! – воскликнул Император. Я был готов провалиться сквозь этот императорский пол. Выудив из себя какие-то поздравления, я улыбался, краснея и бледнея одновременно.
– Дашь? – нашел я единственно слово, оставшееся в памяти. Кларисс засмеялась так звонко, что заложило уши. Я почувствовал руку на плече и обернулся. Это была Целесс.
– Дам, Андрес. Напомни только, – улыбалась наша новая императрица, сегодня абсолютно не похожая на кузнечика.
Целесс тянула куда-то назад, и я сдался.
– Ты неисправим! – ругалась она, когда мы остались одни в сравнительной тишине и прохладе. За перилами в сумерках таился яблоневый сад, где мы провели немало дней в детстве. Я обернулся к подруге.
– Это колье! – сказал я уверенно.
– Ну, пусть, колье! – согласилась она. – Зачем сейчас об этом?
– Ты представляешь, сколько всего там накручено, если простой креацин делает из страшной полукровки полноценную ланитку?
Целесс подняла брови. «Страшная полукровка» – вот что ты думаешь о Кларисс на самом деле – говорили ее смеющиеся глаза. Я и сам засмеялся.
Душно там – невыносимо. Сквозь стекло я наблюдал за пирующей залой. Целесс облокотилась на перила рядом. Я нашел за столом спины мамы с отцом. Целесс пристально наблюдала за мной, и я обернулся:
– Что?
– Ты ненормальный.
Ненавижу это! Терпеть не могу, когда обзывают