– Нашли время острить, – упрекнул он. Попытался открыть двери. Одна поддалась легко, другая застряла.
– А я не шучу, – мужчина решил помочь: налёг весом на противившийся предмет, и дверь открылась. Тэму залез в фургон следом за носилками и начал привычно подключать системы жизнеобеспечения. – Мы убиваем плохих людей.
– Таких нет, административный человек, – усмехался Тэму. – А кто сбился с правильного пути Земли, то их не убивают, но исправляют. Зачем убивать человека, если можно подарить ему верное сознание?
– Вам не сказали, что здесь находится и почему здесь карантин? – мужчина прижал руку в перчатке к груди и страдальчески покачал головой. – Уверяю вас, власти вам не говорят очень многого о по-настоящему плохих людях.
Тэму выбрался из кузова и утёр пот со лба.
– О, – равнодушно произнёс, – я подумаю об этом. Вы сопроводите раненого? Расскажете, что здесь произошло…
Человек отказался и долго смотрел вслед улетавшему фургону.
Удостоверившись, что машина покинула территорию, а сэр отправился под крышу, Смерть освободил надсмотрщиков от своего присутствия (и от еды – забрал и с наслаждением выкинул в ближайший утилизатор) и отправился в палату, где теперь жил Эндрю. Как ни странно, он заглядывал туда довольно часто: когда душу Тиринари ели непрошеные тоска и одиночество, когда её глодали сомнения.
Почему именно к Эндрю? Чувство вины? Ощущение страшной, непоправимой ошибки – местами, временами, когда жизнь героя поворачивалась к бывшему врачу отнюдь не лицом?
Даже если это было и так – не признался бы и себе.
Как обычно, тенью прошёл в палату и сел в углу – тихо-тихо. Эндрю вполголоса беседовал с соседом – его Тиринари помнил: раньше тот отвечал за инвентарь больницы. И как-то уютно было в тёплом помещении, где на тумбочке стоял горячий кофе – почти непостижимая вещь, учитывая, что все известные запасы напитка Мэрион забрал себе.
Против обыкновения, Эндрю не сделал вид, что Смерти нет. Он замолчал на полуслове и начал разглаживать усы. Сосед крякнул и вдруг, прихватив кружку, тяжело поднялся и двинулся к выходу.
Тишина.
– Что молчишь? – Эндрю повернул стул к Тиринари. Молодой врач снова почувствовал себя нерадивым мальчишкой, сделавшим что-то, неугодное системе. – Бледный, как смерть…
Смеялся? Знал, что Тиринари так называют?
– Здравствуй, – и прикусил язык. Прав Мэрион. Идиот Тиринари – как есть идиот. Зачем поздоровался? Теперь не отделаться, даже если выйти в коридор – пойдёт бывший наставник следом укоризненным призраком.
– Здравствую, – ответил Эндрю. – А ты?
– Вполне.
Эндрю окинул Тиринари взглядом с ног до головы, задерживаясь на каждом синяке, каждой царапине, на пострадавшем боку. Бывший практикант попытался выпрямиться – и надо же, сидя ему это удалось.
Эндрю и сам постарел за это время. Скулы и нос обозначились